Сибирские огни, 1967, № 5

Н. КОМАРКОВ Г И П Н О З Я примостился в хвосте вагона, непода­ леку от кондуктора, насколько возможно втиснувшись между сиденьями, чтобы зани­ мать поменьше места. В троллейбусе было тесно — палец не просунешь. Позади меня стоял крупный дядя в чер­ ной полудошке, какие обычно носят хоккей­ ные болельщики. Вдруг он заволновался, за­ дышал и, наддав животом, спросил: — У «Маяковского» выходите? — У «Маяковского»?— переспросил я и поднял глаза кверху.— Знаете что, давайте так: до «Маяковского» еще семь оста­ новок. Это минимум двадцать минут. Кро­ ме того, разочка два-три на поворотах со­ скочит штанга — так что кладите все трид­ цать. Поэтому сейчас постоим спокойно, через пару остановок помаленьку начнем пробиваться вперед, а там поменяемся ме­ стами, и вы... Дядька суеверно посмотрел на меня и так яростно полез вперед, словно троллей­ бус охватило пламя Меня он зацепил пле­ чом, продавил до середины вагона и опро­ кинул на колени какой-то старушки. «Нет худа без добра,— подумал я, ты­ каясь носом в хозяйственную сумку.— По крайней мере— продвинулся». — В центре сходишь, сынок? — улучив момент спросила старушка. — Отдыхайте, мамаша,— еще четыре остановки,— буркнул я. Старушка поднялась как загипнотези- рованная, прижала к груди сумку и молча стала проталкиваться вперед. Я с трудом вывернулся, работая одно­ временно на кручение и изгиб, и в результа­ те расположился спиной к движению. Те­ перь передо мной оказалась миловидная дама, У нее был спокойный профиль, тр ога­ тельная ямочка в уголке рта, розовое ушко застенчиво выглядывало из-под берета. В нервной обстановке вагона она была как глоток валерьянки, и я проникся к ней симпатией. «Интересно,— подумал я,— правда это или нет: если долго и пристально смотреть на человека — он должен почувствовать взгляд и обернуться?» Дама почувствовала. Она медленно по­ вернула ко мне лицо и спросила: — Через одну сходите? — Да... То есть, нет,— смешался я. — Так что же вы стоите! — вспыхнула дама.—Стоит как пень! — и нанесла мне короткий, но чувствительный удар бедром. — Граждане, пройдите вперед! — крик­ нула кондуктор.— Впереди свободнее! Я послушался совета и немножко про­ шел. Тем более, что миловидная дама как раз расчищала дорогу, энергично раздавая удары направо и налево тем самым спосо­ бом. Я бочком продвигался вперед и все вре­ мя слышал, как меня неотступно преследует какой-то возбужденный гражданин. Когда мы остановились, гражданин положил под­ бородок мне на плечо и жарко зашептал: — На следующей схоишь? — Схожу! — сказал я, чтобы отвязаться. — А он схоит? — спросил гражданин, указав глазами на впереди стоящего. — Почем мне знать! — огрызнулся я. — А ты спроси,— настаивал гражданин. Я спросил. Впереди стоящий пообещал сойти. — А перед ним схоит? — не унимался гражданин. Тот, что перед ним, тоже выходил. — А дальше схоют? — О, черт! —остервенился я и, расшвы­ ривая локтями пассажиров, полез вперед. Я добрался до самой кабины водителя и приник к ней спиной, втянув живот и ра­ спластав руки. Я почти впресговался в стен­ ку кабины—так, что теперь мимо меня можно было идти в колонну по три чело­ века. Путь был идеально свободен. Только напротив меня, нежно обняв поручень, стоял молодой человек. Но он никому не мешал. И ему тоже никто не застил. Видимо, моло­ дой человек и сам чувствовал эту свою не­ зависимость— держался он довольно без­ мятежно и даже, вытянув трубочкой губы, чуть слышно что-то насвистывал. Случайно молодой человек встретился со мной взглядом. В глазах его промелькнула тень тревоги. Он перестал насвистывать и раскрыл рот... — На следующей,—опережая его, про­ хрипел я,— сходите? Молодой человек покорно вздохнул, от­ жал ногой дверь и выпрыгнул на ходу.