Сибирские огни, 1967, № 5

Ольгу Сергеевну отзывают из 'командировки. Он привез ей эту но­ вость в «Зарю». Об этом думает сейчас Ольга Сергеевна, пытается привыкнуть к мысли о неизбежном. Трезво, рассудочно обжить эту новость. Пытается мысленно вернуться домой. ...Вот она открывает дверь своей маленькой квартиры-комнаты, где все, конечно, пропылилось, стало заброшенным, охолодало за время ее отсутствия. Она поставит у порога чемодан, повесит плащ, сбросит бо­ тики, пройдет в комнату... И что дальше? Дальше? Сядет на первый по­ павшийся стул и будет глядеть на все пыльное, запустелое. И поплывут перед ней осенние степи... Вот эти степи... Разве она расстанется с ними? Покинет их? Разве они могут оста­ вить ее? Они будут с ней долго-долго. Может быть, всюжизнь... При­ дут вместе с ней в ее комнату, в ее мастерскую, наполнят ее жизнь. Она распакует этюды, эскизы, рисунки, и все, что подарила ей степь, будет с нею. Не расставанье, а новые встречи ждут ее... Она закрыла глаза. Сказала: — Хочу поехать домой по реке. На катере или теплоходе— что подвернется. — Да. По реке лучше...—отозвался Калитин.—Когда? Когда ре­ шили ехать? Он обернулся к ней, увидел, что глаза ее закрыты, а в губах таится странная улыбка. О чем она думает? Близкая идалекая... Родная и чу­ жая... Он приник взглядом к ее лицу. Из глубины сердца поднялась нежность к этой женщине. Нежность и боль... Ему хотелось коснуться губами этого безмятежно спокойного, доверчивого и все же печально­ го лица. — Завтра,—-сказала Ольга Сергеевна. Глаза ее открылись, и она чуть прищурилась, глядя на залитуюсолнцем дорогу.— Вечером завтра доберусь до пристани, переночую там в заезжем доме. Ведь катер ухо­ дит рано утром. — Спасибо вам, Ольга Сергеевна! Вы хорошо помогли нам,— ска­ зал Калитин. — И мне славно работалось здесь. Я многим обязана Озерному району и... вам, Леонид Архипович,—Ольга Сергеевна снова умолкла. И через какое-то время спросила: —Скажите мне откровенно, янебыла чужой здесь? Это, наверно, смешной вопрос, нелепый. Да? Калитин ощутил ее вопрошающий взгляд. — Нет. Вы не были чужой,—только и сказал Калитин. Он боялся слов, которые мог бысказать ей. Зачем он скажет их? Как может он их сказать?—Если вы разрешите,—проговорил он спустя минуту,—я про­ вожу вас завтра до пристани.—И сказал еще глуховато, с прорвавшейся горечью: — Уезжаете... Значит уезжаете... К большаку выбежали первые хаты колхоза «Пробужденье». 69 Подозрения Калитина оправдались. Липовый акт о приеме хлеба в глубинку оказался ив «Пробужденье». Разговор с Салоповым ни к чему не привел. Евстафий Ананьевич просто не признался в том, что давал какие-то указания об оформлении документов на не сданный еще хлеб. —• За кого выменя принимаете?“ нагловато сверлил он Калитина 111