Сибирские огни, 1967, № 5

не гоже мне молчать про такое перед Архипычем»,—окончательно ре­ шил Деревянко. Он прямиком по-солдатски энергично зашагал на ток, чтобы поймать шофера с баклановской бригады и отправиться перед очи Ка- литина. Темвременем в доме Ставерко все густело молчание. Феша, не гля­ дя на мужа, кормила ребенка. Старуха вышла из горницы, и они были одни. Ставерко, стоя у комода, слушал, как чмокает и посапывает у груди матери сын. Он искал взгляда Феши, но та будто и не замечала его присутствия. Заплаканное лицо непроницаемо. Но вот брови ее сош­ лись, и в выражении лица проступили ожесточение, гнев, упорство. И с этим незнакомым лицом, молча, она застегнула кофту и потом пальтишко, в котором прибежала, повязала платок и стала уверты­ вать сына в одеяльце. — Феша! — с отчаянием произнес Ставерко, шагнув к ней.— Ку­ да ты? — Домой,— оказала она, подхватив ребенка на руки. Ставерко загородил дверь. Заговорил беспорядочно: — Фешенька. Не пущу я. Жена тымне. Сын-то мой! Тут будем по­ куда жить. Весной строиться буду. На посмешище ты меня... Перед людьми на смех выставляешь... Люди же... — Пусти с дороги...—еще строже сдвинула брови Феша. — Люди же... — Люди, люди!..— выкрикнула Феша.—Пусти, говорю... И не ду­ май, не мечтай, что я жить тут буду. Бросил же... Бросил ты меня... В беде бросил... Да я тебе на волос не поверю... Ничему не поверю. Да как я жить с тобой буду? Но Ставерко не отходил от дверей. — Пусти! — Не пущу. — Не люблю я тебя, постылый мне ты! — бросила последнее Фе­ ша.—Не люблю! И Ставерко качнули эти слова жены, толкнули его от дверей. Он отступил, и Феша прошла. Прошла мимо плачущей старухи, открыла ногой дверь. Опомнившийся Ставерко бросился за ней. В чем был, выскочил во двор догонять. Заслышав его шаги, оглянувшись, Феша не побежала. Она шла спокойно, все увертывая руками свою дорогую ношу. И шла она не в отцов дом, не на главную улицу села. И поначалу Ставерко не понял, «уда она уходила. А Феша, будто так и должно, будто единственный путь и был у нее, повернула в Эмтээсовский переулок. Ставерко все еще не понимал. Он ничего не понимал. Мелькнула у него мысль, что Феша не в себе. Он остановился лишь у дома Баклановых. Он стоял и смотрел, как спокойно и уверенно, миновав двор, Феша толкнула дверь баклановской избенки. Она так и осталась открытой. И тут Ставерко понял. В эту, хоть и открытую дверь, хоть и за женой— бывшей женой—■ он войти не мог. Медленно, уже не думая о том, что скажут о нем люди, он возвра­ щался домой. А Феша вошла в избу Баклановых, положила ребенка на кровать и, сбросив платок, села с ним рядом. 109