Сибирские огни, 1967, № 5

И Марфута задала еще с десяток наводящих вопросов и только по­ том отпустила Ольгу Сергеевну, сказав: — Вон он, Георгий Игнатьич, Фешку Муравьеву агитирует Имя это заставило Ольгу Сергеевну поспешить к дальнему вороху, где виднелась шапка секретаря. Он в чем-то убеждал Фешу, заслоняя ее от Ольги Сергеевны, и, махнув рукой, отошел. И Жаркова увидела С краю вороха, прямо на зерне сидела молодая женщина. Она кор­ мила^грудьюребенка, застенчиво прикрывая ее белизну темной, как бы чужой рукой крестьянки. Каштановые вьющиеся волосы выбились из- под косынки. Карие теплые глаза, обведенные синими тенями, широко изадумчиво глядели куда-то мимо людей, мимо Ольги Сергеевны. Смуг­ ловатая кожа лица просвечивала чуть приметным румянцем. И нежные губы что-то шептали, должно быть, ребенку. Материнство делало ред­ кую красоту женщины одухотворенной, бесконечно милой и трога­ тельной. Безотрывно смотрела Ольга Сергеевна на молодую мать, пока та не спрятала лица, целуя ребенка. Передав его стоящей рядом толстой пожилой женщине, Феша за- стегнулц кофту и, подняв лицо, встретилась взглядом сЖарковой. Вста­ ла, с горделивым смущением оправила юбку. Давай, Феша, двигай к той куче,—распорядился Деревянко. Она взяла лопату и пошла легко и статно. «Так вот какую любит комбайнер Николай Бакланов! Да как же не любить ее!» —думала Ольга Сергеевна. ...Между тем мокрый, грязный, злой, как сам дождь, Бакланов во­ зился у комбайнов вместе с колхозным механиком Ивушкиным. Третий час они латают, смазываютузлы, меняютштифты, отсырев­ шие тяжелые полотна, подкручивают гайки. Кончается время, отпущен­ ное на «профилактику», и надо успеть до прихода штурвальных. Здесь давно уже смешались все представления о времени суток. Утро? Какое же это утро? Ни лучика солнца, ни единого розового мазка зари в небе. Серые, сумрачные ворочаются в нем, изредка брызгая вла­ гой, набухшие тучи. Бакланов—в сильно потрепанной за осень кепчонке, в гимнастер­ ке, рукава которой засучены за локоть. И руки и лицо измазаны той черной и маслянистой грязью, которую усиленно счищал он с узлов и деталей машин. Чисты одни его серые блескучие глаза. Ивушкин боится их. Он с утра хватил уже порцию самогоночки. Даже в дни, суровей которых за всю осень и не было, не в состоянии Ивушкин удержаться от этой «утренней зарядки». Тем более, что само- гоночка свежая. Первая проба с аванса, что выдали колхозникам изно­ вого урожая в счет трудодней. Бакланов, однако, будто и не замечает. Не поворачивается у него язык, чтобы отчитать Нинухиного отца. И горько думать ему о Нинухе, болит за нее сердце исовесть не спокойна. Хоть ине было меж ними ни­ чего сказано, а все чувствует себя Николай виноватым перед нею. — Идут уже! —замечает из-под руки Бакланов и бежит ко второ­ му комбайну. К агрегату приближаются дядя Федя, Яшка, дедСтаверко. Механик трусит этой встречи. Он готов провалиться сквозь землю, втереться в обшивку комбайна. А председателев батька как раз и под­ ходит к механику и некоторое время молча сопит и покашливает за его спиной. 103