Сибирские огни, 1967, № 4

во,— отделить? Был один человек... И был другой... А любовь к нему? Народная вера в него? Это как?.. — Сила инерции, которая еще несла его...— откликнулся Паладин. Калитин неловким жестом отвел волосы со лба, погладил виски. Налил Паладину и себе остывшего кофе. — Нет, не могу,— вздохнул он.—Не могу относиться к нему толь ко как к историческому факту. Он все еще жив для меня, как личность. Ведь идя за ним — за партией шли. Так? — Так. — И вот теперь. Я уже вам все, что на душе... А зачем теперь... в 1958-м... на этих обломках, руинах снова парады, рапорты, беско нечные преувеличения в печати нового имени?.. Это тревожит. И дру гое: снова завелось у нас вранье. Вот Поспелов. Да разве только Пос пелов? А так хочется жить, чтобы и в самом малом не кривить душой. По Ленину жить во всем. Калитин смотрел на Паладина открыто и прямо. — Не бойтесь думать, не бойтесь воевать за свои убеждения, сказал Паладин. Собственно, что же он сказал? Ни одного ответа на вопрос. А что же он должен был сказать? Не подтвердил ли он тревогу, что копи лась не только в душе Калитина? И в его собственной душе. Значит, они оба думали об этом. К Калитину пришло облегчение. Послышался шорох. На диване сидела Валя. Щеки ее пылали, синим огнем полыхали ее отцовские глаза. — Ты давно здесь? — удивился Калитин. — Давненько,— сообщнически улыбнулся Алексей Иванович. — Что за манера у тебя, Валентина, появляться неслышно... рассердился Калитин.— Почему не спишь? Ведь уже поздно... Завтра рано вставать... Ступай. — Отчего же? — запротестовал Паладин.— По-моему, не лишне молодежи знать, что старшие живут не бездумно и не бесчувственно. Видишь, Валя, страсти у нас какие! Может, вам оставим разбираться с этими делами? А? Потомкам? — Что ж, если будет нужно, разберемся,— спокойно сказала Ва ля. Собрала посуду со стола и вышла. — Ишь какая вострая,— заметил Паладин. Они еще долго сидели друг против друга, говорили о Поспелове, о Ставерко и Бакланове, о Слониме. Но о Важенцеве и его поступке Калитин промолчал. Он не хотел перекладывать на секретаря обкома свою ответственность за директора совхоза «Ленинград». 42 Они ждали, пока комбайн подойдет к кромке поля. Над ними беспечно шелестели желтеющие березы. Было сухо, солнечно и про хладно. Из колка тянуло домашним запахом грибов. — Благословенная осень! — сказала Жаркова,— И весна у вас тоже, должно быть, хорошая. Важенцев не ответил. Да и как рассказать, что тут творилось вес ной. Не о лепете ручейков, выбегающих из колка, вспомнил он, не о поэтической дымке обрызганных первой листвой берез, не о теплом дыхании пашни, не о весеннем птичьем гомоне. ...В тот день, когда он был здесь, бушевала пыльная буря. 80