Сибирские огни, 1967, № 4

с о б о й дверь. В доме было тихо, лишь постукивали настенные часы да со двора доносилось повизгивание колодезного журавля. С видимым наслаждением ел и пил Алексей Иванович. Жаль, что Елизавета Яковлевна не видела, как отдавал он должное приготов­ ленному ею ужину. — Жена у тебя знает дорогу к сердцу начальства,— пошутил Па­ ладин, откидываясь на спинку стула. Калитин рассеянно улыбнулся, думая об одном — с чего начать разговор. — Как вам Серебровский? — спросил он, глотнув кофе. — Да никак. Путаный, надуманный. Он свои, если так можно вы­ разиться, взгляды тогда, по-моему, просто сочинил. — Чем-то вы, Алексей Иванович, зацепили его. Позлить вас хотел. Знал я его прежде порядочным парнем. А в этот приезд заметил, как бы это сказать, его душевную неустроенность... И как я понял, он тя­ жело и, как говорится, не в ту сторолу пережил двадцатый съезд. — Что ж, в общем, к сожалению, не он один. Паладин спокойно прихлебывал кофе. Калитин отставил чашку. Закурил, закутался дымом. Паладин не курил — сердце. Но дотянулся до спичек, стал крутить коробок, постукивать им по ладони. В его прямом взгляде Калитин прочел вопрос: «Ну, а ты как?» — Одни труднее, другие легче пережили,— ответил Калитин. «Ты труднее?» — спросил взгляд Паладина. — Чего только я не слышал после двадцатого съезда. Не знаю, может, и ошибаюсь, но многие не на все еще вопросы ответили себе. Изломы калитинских бровей стали круче, резче на побледневшем лице. — Так,— тихо произнес Паладин. Он понял, что это — признание. Плотнее сел, положил руки на стол, перед собой, как делал всегда, готовясь выслушать человека. И улыбнулся Калитину серьезной и теплой улыбкой. — Я хотел бы... то есть иначе об этом нельзя... То есть я хочу откровенно...— борясь со смущением и путаясь, продолжал Калитин,— Может быть, и я чего-то не понимаю. Или чрезмерно чувствителен... Калитин встал и пошел по комнате, лавируя между стульями. Узкими щелями глаз кошка следила теперь за ним. — Меня тяготит двойственность, с которой я должен думать, о том, что произошло... Вот я сначала о главном... С одной стороны, мы знаем того Сталина, который руководил решением проблем социализ­ ма... Индустриализация, пятилетки. Коллективизация... Победа в Оте­ чественной войне над сильным врагом... Международный авторитет этого имени... вера в него... Калитин снова сел за стол. Лицо его менялось: то бледнело, то темнело, и будто тучей заслонялось от взгляда Паладина. — С другой стороны, я, член партии, не могу забыть погибших коммунистов, честных ленинцев... Как объединить все это? — В чувстве— нельзя. В разуме — можно. И не объединить, а отделить должно. Во времени отделить...— произнес Алексей Ива­ нович. Он говорил медленно, задумчиво, будто он говорил это и для себя, отвечая и на свои вопросы. Но ему было больно смотреть в жаркую синеву глаз Калитина. — Объективность. Историческая объективность, Леонид Архипо­ вич, независимая от наших чувств, от нашего неприятия факта. — Отделить,— повторил Калитин, будто вслушиваясь в это слс- 79