Сибирские огни, 1967, № 4

— Тысячелетия человек выращивает хлеб. Тысячелетия! Должно быть, ни в одном человеческом деле не накопил он столько дотошно выверенного опыта... — А войны? Еще и в войнах,— поддразнивал Серебровекий.— Их вы забыли? — Нет! Воевали не все и не всегда. А это — хлеб,—тысячелетия, из года в год. К тому же, смерть — не опыт. Она — конец опыта. Да, повторяю: хлеб из года в год. С этим — радость весны, с этим —тор­ жество осени, тяжесть ее плодов. И все равно, рождение хлеба — это как таинство. Как всякое рождение. Как жизнь. И всякое новое поко­ ление, зная и храня этот опыт возделывания хлеба, тысячелетний опыт, ищет свои системы, методы, приемы. Пропитывает этими зада­ чами науку, политику, культуру. Ищут и спорят, сражаются, отдают жизнь проблемам хлеба. — Кстати сказать, неразрешимым,—небрежно заметил Сереб-; ровский. — Как это так? — насмешливо спросил Калитин. Он видел нарочитость поднятого Вадимом разговора. Он все-таки знал его. — Да так! — бросил Серебровекий и тронул волосы, отлично при­ чесанные и блестящие.— Катастрофический рост населения. — Катастрофический? — удивился Паладин. Серебровекий как бы и не заметил этого удивления. — Прежде Россия, будучи в заплатах единоличных полос, корми­ ла себя и крупно торговала хлебом. Русский хлеб ели и похваливали Англия, Германия, Скандинавия, Финляндия и бог весть еще кто... на­ верно и сами знаете. Русский мужик в лаптях и с сохой кормил машин­ ную уже Европу. — Кормил,— согласился Калитин.—Ну и что? — А вот теперь наше мощное, индустриально-механизированное, всячески государственно лелеемое зерновое производство призвано, главным образом, кормить советский народ. И это почему-то пробле­ ма. Вы задавали себе вопрос: почему? И это не в упрек социализму. Напротив. Он-то сделает все, чтобы отодвинуть катастрофу. И безус­ ловно отодвинет ее на какое-то время. — Катастрофу? —еще раз, но уже с некоей угрозой удивился Па­ ладин.—Это любопытно. Я хотел бы услышать... — До первой империалистической войны Россия кормила, кажет­ ся, девяносто шесть миллионов своих,— холодно говорил Серебров- ский.—Теперь кормит двести тридцать миллионов. Да? Спустя лишь около полувека. Вот и проблема перед каждым поколением. Сегодня мы ее решили в какой-то мере целиной. А завтра? По официальным подсчетам, к восьмидесятому году в нашей стране будет двести во­ семьдесят миллионов человек. Это только нас... Паладин теперь с любопытством, в котором Калитин увидел и неприязнь к Серебровскому, рассматривал собеседника — А всех других? К началу нынешнего столетия на земле было один миллиард шестьсот тысяч человек, через полсотни лет —три мил­ лиарда. А к концу двадцатого века, опять-таки по подсчетам официоз­ ного характера, землю будут топтать свыше шести миллиардов дву­ ногих. — Двуногих? — Мыслящих...— охотно поправился Серебровекий.—Шесть мил­ лиардов, если... — Что если? —привстал с кресла и снова сел Паладин.— Если 62