Сибирские огни, 1967, № 4

— Вас-то мне и надо,— потрясенный невзрачным видом секрета­ ря, лепечет Толя Бешметов.—Мне бы с вами конфиденциально пого­ ворить, один на один. — А ты, парень, не таись. Чего от народа таиться? — выкрики­ вает озорная Марфута. Она да и все остальные сгорают от любо­ пытства. -— В сущности, справедливо, пожалуй...— мнется Бешметов, каса­ ясь очков.— Я по поводу пьянства, прогула и срыва работы агрегата со стороны вашего комбайнера Николая Бакланова. Читали заметку? Женщины задвигались, зашумели меж собой. — Трепотню-то эту? Мало что в газете сплетню пропечатали, а еще и прокуроров подсылают! — с места влазит Марфута в «конфи­ денциальный» разговор.—Ну скажи какие бессовестные люди! Привя­ зались к человеку! Деревянко тоже наливается возмущением. — Это по поводу заметки? А с кем этот писатель разговаривал? И пошто это помимо парторганизации? Штаны бы я с его спустил, вот тут, при бабах, и выстегал бы, чтобы людей зазря не позорил. Отступает, отступает Толя Бешметов под напором убийственных для него слов и бурных жестов Деревянко. -— Значит, факты не подтвердились? — загораживается он блок­ нотом от размашистых рук секретаря. — Факты! Никаких подобных фактов и не было. — Фешку Муравьеву Николай в тот день в родилку возил. Може и не разродилась бы, кабы не увез в больницу,— разом излагает все щепетильные обстоятельства дела Степанида Фетенко. — Чего его трепать, Николу? И так уж иссох весь из-за этой Феш- ки,—говорит Марфута.—Что ли, срамить теперь парня за лю­ бовь его? — Ладно, ладно. Я сам...— пугается Деревянко слишком уж от­ кровенной информации сарафанного радио. Он опасливо уводит корреспондента к недостроенному току и что- то там доказывает ему. А очкастый записывает в блокнот, и щеки его зацветают розанами. Пошел. Видать выяснил все и пошел к грузовику. — Стойте,—кричит Деревянко.—А фамилия ваша какая? -— Что? — парень мнется у кабины. И вдруг мгновенно исчезает со своим развернутым блокнотом в машине, хлопает дверцей. Догадливым взглядом провожает грузовик секретарь. Марфута подымается, потягивается большим сильным телом, вздыхает протяжно со всхлипом. — Охохонюшки... На месте Николая плюнула бы я на эту Фешку. Что ли свет клином на ей... Что ли девок не стало? Вон хотя бы и Нинуха... И тут все и сам Деревянко с немалым удивлением видят: повер­ нувшись спиной ко всем и склонив голову, стоит Нинуха как потерян­ ная. Постояла да и пошла с тока не оглянувшись, не испросив разре­ шения у начальства. Не вьется весело коса, только вздрагивает ее кон­ чик, убранный голубой лентой. — Вона что...— тихо произносит Марфута. Ничего-то, ничего не утаишь в своей деревне от бабьего дотошно­ го и участливого любопытства. А вечером, когда уже женщины, укрывши ток тесом, всей бригадой топчутся на площадке, утрамбовывая ее до гладкости, до бетонной звонкой твердости, сыплются отсюда под тяжкий дробот Марфутиных сапог горько-соленые, как степная озерная вода, частушки-приговорки. 42