Сибирские огни, 1967, № 4

— Один Бакланов,— выкрикнул Яшка. — Один в этом поле не воин,— сказал Калитин. Он с укоризной посмотрел на Бакланова.—Ты за бригаду отвечаешь не меньше Му­ равьева. Тебя бы рядом с ним стоило на этой карикатуре... Калитин отчитывал Бакланова так, что каждое слово хлестало прежде всего бригадира. ' Роман, вовсе серея лицом и переваливаясь с ноги на ногу, слушал Калитина, не пытаясь вставить хотя бы слово оправдания. — Предложение твое, товарищ Бакланов, мы поддержим, жатки дадим. Но учти, что инициатива тогда хороша на хлебоуборке, когда она уже на второй, третий день становится общей. Хлеб не ждет. Инди­ видуальным геройством хлеба не возьмешь. Голос секретаря поутих. — Хорошо, давайте будем ставить сегодня опыт... Всей бригадой. Чтобы завтра о нем весь район узнал. Садитесь-ка за стол, распреде­ лим людей, технику. Ну-ка, бригадир, раскидывай мозгами. Твое слово. Калитин первым сел за длинный, уже начисто вытертый Дашей стол. — А где художница? — спросил он. — Она всю ночь с Баклановым, _должно, колдовала,— нехорошо ухмыляясь, сказал Роман. Кое-кто засмеялся, и Калитину стало не по себе. — Будет вам, заржали,— гневно сказала Даша.— Николай рас­ сказал ей, что рисовать надо, да и спать ушел, а она до утречка над бумагой одна корпела с лампой. В нашем поварском вагончике. Там и спит теперь на моей постели. Тут из-за горизонта брызнуло вдруг солнце, сразу заливая все своим ослепительным светом. 23 Неладно стало в семье Романа Муравьева. С того дня, как вернул­ ся Ставерко с заседания бюро райкома, с той самой поры, как поселил­ ся в пристройке-клетушке брат Романа Григорий, будто прошли незри­ мые трещинки в полной чаше Романова дома. Стали сочиться, выте­ кать из нее, сначала по капле, а потом и струйками, мир и благополучие. Зятек-председатель дневал и ночевал на бригадах. И это бы по­ нятно— началась страда. Но, явившись домой за полночь, он и ужина, что оставляла ему теща на кухонном столе, прикрыв белейшим расши­ тым полотенцем, не трогал. И поутру, затемно еще убегал из дому, как пришпоренный, отмахнувшись от завтрака. Ел на бригадных станах. Феша, непричесанная, ходила из угла в угол дома, тоскливо носи­ ла свой отяжелевший живот. И если бралась за какое домашнее дело, то тут же и бросала его, скрывалась в своей комнате, ложилась в кро­ вать и, смежив темные веки, испуганно прислушивалась к тому, что надвигалось на нее. Как-то теша, остановив во дворе Ставерко, робко коснулась его локтя. — Считанные дни, парень, остались у жены-то. Не бегал бы этак. — Ладно,— сказал Ставерко. Сказать сказал, а домой все только ночью заглядывал. Тихими, безгласными тенями маячили по двору «гости» — старики Муравьевы. Из клетушки да в клетушку. Спозаранку покидали бес- приветный для них Романов дом. На краю деревни, на заросшем по­ 21