Сибирские огни, 1967, № 4

Э. Ш и к ЖИЗНЬ ДЛЯ КНИГИ Н а склоне своей жизни крупнейший русский издатель конца XIX и нача­ ла XX века И. Д Сытин принес в Госиздат рукопись, о которой Д. Фурманов заметил: «Как это все интересно, хоть роман пиши...» Издание записок этих тогда, в 1922 году, так и не состоялось. Не написал, кажет­ ся, никто до последнего времени и романа об’ «удивительном капиталисте». Лишь в прошлом году появилась повесть о Сытине.1 Аннотация, открывающая книгу, так ре­ комендует ее: «Повесть о нем (Сытине) — не обычное жизнеописание, а произведение в известной степени художественное (подч. мною.— Э. Ш.), с допущением авторского домысла, вытекающего из фактов, имев­ ших место в жизни персонажей повество­ вания, из исторической обстановки». Право же, это «в известной степени» способно оттолкнуть даже бывалого чита­ теля. Очень жаль, если такое произойдет, ибо в таком случае он пройдет мимо доб­ ротно сделанного рассказа о человеке, вся жизнь которого, по словам А. Куприна, «блестящее доказательство того, какая громадная сила — здоровый русский ум». Слова эти взяты из книги, целиком посвя­ щенной Сытину.2 Из нее можно бы выпи­ сать много слов благодарности М. Горького, А. Чехова, Н. Телешова, Д. Ма.мина-Сиби- ряка и других писателей, высоко ценивших талант известного предпринимателя. Не­ обычный том этот включает в себя и записки Сытина, предложенные им ког­ да-то Госиздату. Трудно, пожалуй, найти для этого издания и лучшее название — «Жизнь для книги». Интересен и своеобразен жизненный путь Сытина: в 1866 году сын деревенско­ го писаря, не имея еще полных 14 лет, пришел в Москву и получил место «учеб­ ника для всех надобностей» в небольшой книжной лавке. В 1916 году товарищество «И. Д. Сытин и К°» давало стране свыше 25% всей печатной продукции России. Крупнейший изидатель России был свя­ зан узами дружбы с передовыми людьми своего времени — Л. Толстым, М. Горьким, А. Чеховым и многими другими, влияние ко­ торых, несомненно, сказалось на характе­ ре деятельности Сытина, давшего русскому читателю такие капитальные справочные издания, как «Военная энциклопедия», «Детская энциклопедия», многотомные из­ 1 Константин К о н и ч е в. Русский самородок. Повесть о Сытине. Лениздат, 1966. ! Жизнь для книги. М., Политиздат, 1962. дания по истории, географии, популярную серию — «Библиотека для самообразова­ ния», собрания сочинений русских клас­ сиков. 1917 год. Сытинское дело стало обще­ народным достоянием. Однако энергия предпринимателя не была еще исчерпана. Сытин пришел к главе Советского госу­ дарства: «Все, что добыто от народа, ему и принадлежит, дайте только и мне ка­ кую-либо работу, я еще могу». И он, дей­ ствительно, многое успел сделать, нахо­ дясь на передовых рубежах издательских дел молодого советского государства, за что позднее правительственным постанов­ лением ему была назначена персональная пенсия. К. Коничев — не новичок в художествен­ но-документальном жанре, он автор не­ скольких книг о деятелях русского искус­ ства. Трудно переоценить познавательную ценность и последней его повести. Ведь, кроме скромных биографических справок и самых скудных характеристик деятель­ ности Сытина в специальных учебных по­ собиях по истории печатания и распро­ странения книги в России да прекрасно изданной в 1962 году уже упоминавшейся автобиографии самого издателя, мы по су­ ществу ничего не имеем об этом народном просветителе. Произведение К. Коничева восполняет этот пробел. Оно ценно тем еще, что удовлетворяет жгучую потреб­ ность читателя знать подлинные факты. Иначе говоря, «Русский самородок» нельзя отнести к тому роду документаль­ ной прозы, о которой шутливо говорят, что в ней «выведены вымышленные персо -1 нажи под фамилиями действительно су­ ществующих людей». («Вопросы литера­ туры», 1966, № 9, стр. 5). Центральный герой повести пользуется всеми авторскими симпатиями. Многими документами и размышлениями героя под­ тверждается мысль о том, что ни один из­ датель, работавший в те времена, не был так близок народу, как Сытин. Это и по­ могло ему принять революцию: «Если боль­ шевики за просвещение народа, то и я с ними — коммунар!..» Однако это не меша­ ет автору говорить о противоречивости и классовой ограниченности своего героя. Сытина затронул, к примеру, роман М. Горь­ кого «Мать», особенно понятен ему был крик души Рыбина, жаждавшего сочине­ ний беспокойных, способных разбудить че­ ловека, «посадить ему под череп ежа колю­ чего» Но в годы реакции Сытин наводняет рынок литературой о загробной жиз­ ни, о кончине мира, о святых мощах, успо­ каивая себя тем, что «все равно ведь кни­ ги о «преподобном» независимо от него могут издать другие, и в первую очередь Синод. Зачем же лишаться дохода, коль он сам в руки лезет?..» То же самое и по тем же соображениям повторилось в 1914 году, когда с первых же дней империалистической войны с печат­ ных машин Сытина полетели в народ мил­ 183