Сибирские огни, 1967, № 4

своих оленей отдал! Нет, как волк берет!.. Но волки настоящие все же многочислен­ ней и опасней. Облава для них для брига­ ды — непосильное дело. Проще — травить. Да нечем. Возят с собой «химию» и смеются: — Безопасные таблетки, с похмелья их пить... Наташа Афанасьева, веттехник совхоз­ ный, не смеется: — Яд плохой, старый — фторацетат ба­ рия. Меня геологи попросили хромую соба­ ку отравить. Я ей с ядом мяса скормила сколько, а она вон все еще бегает! Выдаем его пастухам, чтобы только списать... Не при­ сылают свежих ядов. И не только ядов. Удивительно, как иные «торги» и «снабы» ухитряются создавать на Севере дефицит даже из самых недефицит­ ных вещей! Десятки необходимых товаров называли пастухи. Списки этого «дефицита» я потом читал в конторе совхоза — копии заявок (рыбкоопу, райпотребсоюзу, окруж­ ному управлению сельского хозяйства и т. д.) на 1964, 1965, 1966 годы. Три года в заявках соль-лизунец. Стаду надо на зиму 500—600 килограммов. Плохо оленям без соли: тощают, болеют. И три года лизунца не везут... Слаб ремень из ров­ дуги, поэтому есть заявки на юфть, ворови- ну, сыромять. Не везут... Сукно (черное — для чума, цветное — для отделки меховой одежды), палатки, спальные мешки, висячие керосиновые лампы, дымовые шашки, би­ нокли, селитра, колокольцы-«ботала», пат­ роны к «ТОЗовке» — все есть в заявках. А товаров нет! Директор совхоза Вокуев рассказывает: — Пастухам и охотникам бинокли, к примеру, нужны — развинчивают, один на двоих делят. Шлем мы в Ханты-Мансийск заявку: «Надо 24 бинокля за наш счет». Но нельзя, оказывается, бинокли получать по безналичному расчету. Платить наличными совхоз не имеет права. Деньги у нас есть — годовой доход хозяйства 229 тысяч. Но ку­ пить нельзя. Выясняли, выясняли — нет, не купить совхозу биноклей. Ладно, пишем, привезите их в магазин, люди купят сами. Не везут. Три года уже тянется разговор и переписка, с той самой поры, как колхозы в совхоз объединились.VI VI В совхозной конторе собрание. Тради­ ционный табачный дым коромыслом. И сре­ ди множества « к а к » и «почему» пастухи на довольно высоких нотах разговаривают с директором о другой сфере: — Раньше, Михаил Иваныч, Степа Бата­ тов красным чумом командовал, киномеха­ ник был. Теперь он бригадир. Хороший бри­ гадир. А красный чум где? Кино где? Книж­ ку нам кто читает? Нету. Целый год Ванька Меров заведует, а в стадах не бывал. У-у, скушный морда! По Казыму пьяный ша­ тается. Пошто не воюешь с ним? В Салехарде, например, бездоказательно считают, что красный чум сегодня — анахро­ низм, «отслужил свое». В Ханты-Мансийске думают только «изучать этот вопрос». — Чего тут изучать? — кипятится Воло­ дя Артеев, секретарь Ямало-Ненецкого окружкома комсомола.-—Надо от красных чумов отказаться — и все. — А чем заменить? — Да, чего там заменять? Все равно они нигде по существу не действуют! Это у Артеева главный аргумент: узако­ нить отсутствие культурно-массовой работы с оленеводами. Легко и просто. Но что такое красный чум сегодня? Это киномеханик (обычно он же и «зав»), учи­ тель (он же библиотекарь), фельдшер и пастух (для перевозки чума, имущества ■и людей надо 40—50 быков, а это уже стадо). В 30-е годы красные чумы подчинялись непосредственно райкомам партии, работни­ ки этого «клуба на нартах» были в штате райкома. Сегодня киномеханик («зав») под­ чинен конторе кинофикации и отделу куль­ туры, учитель—районо, фельдшер — район­ ной больнице, пастух — кому-либо из них, либо совхозу. Ответственных много, но от­ ветить, скажем, за то, что казымский крас­ ный чум второй год не работает,— некому. Спросить —не с кого. «Изучить этот вопрос» и впрямь необхо­ димо. Могут оказаться разумными предло­ жения оленеводов: составляется зимой план каслания стад, тут же составлять бы и ра­ бочий маршрут красного чума. Решится при этом и проблема транспорта: обслужили пя­ тую бригаду — пусть она дает оленей в ше­ стую доехать, шестая повезет дальше. Для этого красный чум со всем штатом надо подчинить дирекции совхоза и заццтересгг- вать его работников материально. Трудней с кадрами. Медиков и на ста­ ционарах нехватка. Учителей тоже. Однако можно согласиться и на такое: на сезон большого каслания (с марта до ноября) — одни люди, на следующий сезон — другие. Но люди эти нужны, их ждут в бригадах, в них нуждаются оленеводы и их семьи. Ведь бывают еще в их жизни такие случаи: в конце 1965 года юильский фельдшер Чум- баков объезжал совхозные стада. Знал, что в первой бригаде есть беременная женщина, жена ханты Павла Пенчухова. Фельдшер приехал к ним, спросил, когда роды. «Не твое дело»,— ответил ему старик, отец Пав­ ла. Чумбаков убеждал: нельзя в чуме ро­ жать. Ему возражали: «Чего ты пугаешь! Мы все в чуме родились!» Потом, чтоб от­ вязаться, сказали: «Ладно, ты уезжай, у ней тут маленько работа есть, мы ее скоро при­ везем в твою больницу». А через две недели Мария Пенчухова умерла в чуме при родах. Старые обычаи виноваты? Да. Но почему они столь жи­ вучи? Тов. Бересневу, и. о. главврача Березов­ ской районной больницы, не очень хотелось со мной говорить об этом. Он досадливо сморщился; 144