Сибирские огни, 1967, № 4

его прежде. В том чужом человеке, который бросил их с мамой и забыл о них и откупался алиментами. Саша хлюпал по лужам в своих стареньких сапогах и все не мог найти слов, с которыми он подойдет к отцу. Все ясным кажется для одного дяди Лени. Во всяком случае так все выглядело, когда он говорил с Сашей, когда рассказывал о трудной мо­ лодости отца, о том, что на фронт он пошел добровольцем, и о том, на­ конец, что вот и сейчас, на этом хлебном пожаре отец не струсил, пы­ тался спасти второе поле пшеницы. И Саша верил, что все это было правдой. Но все равно тот прежний образ отца не уходил. А нового не было. ...Доктор дала ему халат и сказала: «Пятнадцать минут в вашем распоряжении. И, пожалуйста, не сообщайте ничего волнующего». Чудачка! Она и не знала, что тут, в их встрече, ничего не может быть не волнующего. Кровати стояли рядами. Доктор шла впереди, из-под шапочки на халат выбилась длинная белокурая прядка. Походка ее была твердой, властной. Больные смотрели не на Сашу, а на эту властную женщину. Почтительно и смиренно. Должно быть, верили ей и уважали. А одна туфля у нее была стоптана и над задником в чулке белела маленькая дырка. Не успела зашить или не заметила. Всякую крохотную деталь отмечал Сашин взгляд, останавливался на ней мыслью. Он как бы цеплялся за все, задерживался, тормозил. Но вот доктор остановилась, наклонилась чуть над кроватью и, сказав: «К вам пришли», отодвинулась вбок, пропуская Сашу и открывая его взору постель и человека в бинтах. Первое, что увидел Саша,—человек был распят. Забинтованные ру­ ки были распахнуты и подвешены на каких-то сооружениях. И потом глаза: большие, глубокие в черноте своей, страдающие в этой безмерной глубине и черноте. Одни эти глаза из белого огромного кома бинтов. Саша отступил от этого взгляда, от распахнутых рук. Сначала от­ ступил, пугаясь. Потом устыдился и шагнул к кровати. — Здравствуй, папа! —Не слышит...— Здравствуй, папа! сказал он еще раз громче. Из щели снежно-белого марлевого кома, оттуда, где бинты скрывали рот человека, послышался голос: незнакомый, хрипловатый и нежный: — Пришел? Саша... Спасибо. (Окончание следует.)