Сибирские огни, 1967, № 3

сколько во время революции. Как-то так... А революция продолжа- етея. _ „ — Ты все горишь...—усмехнулся Вадим Петрович. Он встал со стула. Немного взъерошенный, но все же великолепный. С усталой улыбкой обвел взглядом столовую. Старый буфет, тюлевые шторы на низких окнах, на стене вышитое крестом (видимо, жена или дочь?) панно — розы в корзине. В углу высокая, узкая этажерка с книгами. На полу пестрые дорожки. Диван под чехлом, пестренькие драпри на дверях. А на пороге дверей синеглазая тоненькая девушка, босоногая, со светлыми косами по плечам. Она вспыхнула и перешагнула порог. При этом неотрывно глядела в лицо Вадима Петровича. И не любопытство было в ее взгляде. Что- то другое. Калитин притянул девушку к себе, прижал ее голову к плечу. — Вот познакомься! — отодвигая ее, сказал он с теплой и смущен­ ной отцовской гордостью.—Дочь. Валя. Семнадцать лет... — Очень рад. Очень...—склонился Вадим Петрович. И как-то не­ впопад добавил:—А я ведь так и остался холостяком! Война, потом... вообще... как-то не получилось. Личные неудачи и... опоздал. — Вы же Сашин отец,— громко сказала Валя. Она смотрела на него как бы издалека, наблюдающе, и отчетливо выговаривала слово за словом с незнакомой Калитину жестокостью. — Вы разве не знали, что тетя Лена умерла, что Саша жил у нас? Серебровский стоял, держа в ладонях руку девушки. Она отдер­ нула ее. Серебровский будто не ощутил этого рывка. Молчал. — Я ничего не знал,— проговорил он наконец.— Ничего не знал. Калитин отодвинул Валю. — Пойди. Пусть мама постелит дяде Вадиму в комнате Игоря. Валя не уходила. Она смотрела на Вадима Петровича. — Иди! —повторил Калитин. -— Да, да, папа.— Валя выбежала из комнаты. Через час Калитин провожал Вадима Петровича. Серебровский на­ отрез отказался остановиться в его доме. — Нет-нет,— суховато и твердо протестовал он.—Я уже опреде­ лился в гостинице. Они дошли до дверей гостиницы и еще постояли там, перебрасы­ ваясь ничего не значащими фразами. Темнели погруженные в сон до­ ма, купы деревьев в палисадниках. Откуда-то слышался приглушенный говор. — Только бы погода постояла! —озабоченно говорил Калитин.— Во всяком случае обедать ты будешь у меня. — Ладно. Из узкого плетневого переулка вышли две женщины. Они что-то пели вполголоса. Грустно, задумчиво переплетались их негромкие го­ лоса — низкий и высокий. Голоса умолкли. Женщины торопливо прошли мимо Калитина и Серебровского и скрылись за дверью гостиницы. — Художница одна из них,— сказал Вадим Петрович.—Любопыт­ ный бабец... Слух Калитина неприятно резануло это «бабец». Оно так не вяза­ лось с тем, о чем они говорили только что. — Ну, ладно, до завтра,—заспешил он. 59