Сибирские огни, 1967, № 3

стая, тянула сани изо всех сил, вытягивалась, припадая к таявшей доро­ ге, упираясь вытянутыми ногами. Ольга Сергеевна шла за санями. Все в гору, в гору, туда, где были одни лишь кресты. Смерть близилась к Андрею ни от кого не таясь, не прячась и от не­ го. Она заявляла о себе изнуряющим кашлем, свистящим дыханием его по ночам, лихорадочным жадным блеском его глаз. И он спешил жить, видеть жизнь, ощущать ее всю. По утрам просил подать ему сделанный товарищами, как он шутил, «постельный», моль­ берт, брал кисть и торопился перенести на холст солнечные нити, кото­ рыми заткано было утрами окно его комнаты. Он ловил их слабой, но все еще верной рукой, исхудавшими чуткими пальцами. И радовался. Радость жизни и радость творить ее красками не покидала его и тогда, в блокаде, больного смертельно. В сибирском городке Асиново, через ме­ сяц после эвакуации, она похоронила его. Дорога разматывалась с конца. Слишком длинная дорога, жизнь слишком завершенная для того, чтобы можно было начать какую-то другую, забыть... «Забыть? Забвенья не дал бог, да он и не взял бы забвенья». ...Жизнь, как правило, оделяет трудной судьбой сильных. Словно бы на неких весах меряет и взвешивает она то, что дает, с тем, что в силах снести человек. И самый глубокомысленный и внимательный чело­ век не смог бы, глядя на Ольгу Сергеевну, угадать ее судьбу. Да, пожалуй, и не нужно это. Не проще ли теперь сказать лишь два слова, примелькавшихся уже людям нашего времни: одинокая жен­ щина. Кто станет, услышав эти два слова, думать над ними? Кто чутко вслушается в них? Одинокая женщина да и только. Мало ли их! Мало ли тех, к кому мужья не вернулись с фронта? Мало ли и тех, к кому они не вернулись из мест, что были не легче и не мягче, чем фронт? Мало ли тех, что ждали и не дождались? Да и тех, которым и ждать было некого! Говорят, что рубцы заживших ран крепче нетронутой ткани. Вот только пока заживают... Очень долго они заживают. Да еще и саднят порой эти рубцы, тянут... А что это ей вдруг загрустилось среди белого солнечного дня? С че­ го это метнулась она мыслью к прошлому? Разве все это—хлеб, солнце, горячая дорога, шальной посвист ма­ шин, теплая ласка степного ветра —не есть бесценный дар жизни? Ее ра­ дость, свет, живое движенье. И человек, что не прошел мимо. И привет встречных людей... — Дай боже всему этому,— говорит она вслух,—дай боже людям хлеб и счастье. Дай им любовь и воду и день, полный труда, и мирную ночь отдыха. Всем — счастливым и несчастливым, удачливым и неве­ зучим. Этот внезапный порыв чувства добра, непонятно как и почему вы­ лившийся в молитву, смутил ее. Она виновато огляделась. Никого. Ни­ кто не слышал. Только степь и дорога. 12 Вечером этого дня Калитин должен был проводить совещание сек­ ретарей партийных организаций. Он запоздал, возвращаясь от Трубно­ го, спешил и не сумел доставить краски и стул Ольги Сергеевны в гости- 44