Сибирские огни, 1967, № 3

Ивана Бакланова насчет кулацкого семени, да как-то незаметно вырос и заженихался молодой Бакланов. И так же, как и отец, неулыбчиво чуть кивал головой при встрече и так же смотрел отчужденно, непри­ ветливо даже и в те годы, когда Романова гордость — красавица Фе- ша, стала выходить на зов гармоники молодого тракториста. — Лохмотьями ишо не трясла, дак потрясешь! — стращал ее воз­ ненавидевший Николая Роман.—Одно слово— рабочий класс — что на себя —то под себя. Нищих плодить... У его вона, братья кусок едят... Уж как доволен был Роман, когда призвали Николая в армию, когда, не смущаясь бабьих пересудов, стал похаживать у Фешиных окон, провожать ее из кино степенный Семен Ставерко. — Умен да хорош... Хозяин,— подхваливал Роман нового Феши- ного ухажера.—С энтим не пропадешь. Роман поторопил свадьбу и радушно принял зятя — молодого председателя артели в свой обширный дом. Не знал Роман, придется ли ему увидеться с Николаем. «Может, и не вернется в деревню. Все ноне норовят за город уцепиться». А оно вот как повернулось. В одной бригаде работают. И хотя то, о чем до полуночи твердил Муравьев своему зятю, внешне никак не относилось к Николаю Бакланову, но отчего-то Роман то и дело вспоминал про себя его негнущиеся слова: «Молодое растет». 6 Заседание бюро райкома шло к концу, когда случилось неожидан­ ное. Семен Сидорович Ставерко — самый молодой из председателей колхозов и пользующийся репутацией скромного, рассудительного и по­ слушного районному начальству человека, попросил слова и в своей спокойной и скромной манере заявил: — Я не согласен с цифрой обязательства по нашему колхозу. Все повернулись на эти слова. Даже продремавший часы заседа­ ния районный прокурор Цимбал окончательно проснулся и без всяких усилий заинтересовался окружающим. Маленькие, подпухшие глаза его воззрились на Ставерко. Тот переждал секунды замешательства. «С какой стати,— внутрен­ не убеждал он себя, тоже, как и все другие, испытывая чувство расте­ рянности,—с какой стати я буду молчать, если этот хомут колхозу не по шее. И это даже хорошо, что здесь находится секретарь обкома. Вот пусть он и послушает». И Ставерко оборотился всей своей коренастой плотной фигурой к сидевшему у секретарского стола Алексею Ивановичу Паладину. — Если мне голосовать за такое обязательство продажи хлеба,— начал председатель «Зари»,— то мне колхозники спасибо не скажут. Мне-то вообще ничего не скажут. А что про себя обо мне помыслят, то я вам вслух произнести не могу — потому как тут общественное место и прокурор вон, я гляжу, проснулся. Так что я этого говорить не буду. Он переждал легкий смешок людей и продолжал: — Сто тысяч центнеров! Так и прикидывал я поначалу. Цифра шумная. За такую цифру меня может будут весь год в президиумы из­ бирать. Однако перед этим бюро мы ночь не спали, считали. Все ко­ стяшки у счет измочалили. Считали, считали, а все одно — остается колхозникам на трудодень по полтора килограмма. 26