Сибирские огни, 1967, № 3

Насчет окружающей мерзости. Еще много ее — это верно. Но она по­ тому так и видна стала, что есть с чем сравнивать,— с хорошим, которого становится с каждым днем все больше. Я никогда этого не чувствовал так, как в наши дни, когда идет такая широкая, большая и глубокая пере­ стройка. С тов. приветом 14.XI.28» Е м . Я рославский. Очень дружила с Лидией Николаевной и Валерьяном Павловичем Лариса Рей- снер. В Москве они часто встречались, а Правдухин подготавливал материалы для большой критической статьи о ее творчестве. Лариса Рейснер была сильно против переезда моих родных из Москвы в Ленин­ град. Я приведу два письма, которые лучше любых других слов передают характер их взаимоотношений. Когда сестра уезжала в Ленинград, Ларисы не было в Москве. Лида ей написала: «Л ари са М и хай л о вн а! Где Вы, неподобная и бесподобная бабенка! Жажду поглядеть на Вас. С марксистской точки зрения, Вы — большая свинья, но так как я попутчик с путаной идеологией, то думаю, что в об­ щем и целом Вы ангел, и я Вас по-прежнему люблю. Черкните хоть пару слов о себе. А лучше всего приезжайте к нам, хотя бы на день. Посмот­ рите на нас, проживающих ныне в бельэтаже и распространенности на целых четыре комнаты с кухней и теплыми удобствами, в соответствую­ щей стильной обстановке. Жду ответа... Я звонила, чтобы узнать, где Вы. Так и не узнала. Пребываю в горестном неведении до сих пор. Извлеките из него. , Ваша, конечно, только душой, ибо тело мое Вам никак ни к чему. Л енинград, 11 октября, 1925 год». Л . Сейфуллина. В ответном письме, конечно, не без преувеличений, вызванных обстоятельствами, Лариса писала: « М о я лю б и м ая Л и д и я Николаевна. Только вот вернулась из Ялты, куда уехала на другой день после того, как Вы были здесь, и пишу вам из мутного места, как видите по бумажке. Чем больше времени уходит с Вашего бегства из Москвы, тем больнее болит то пустое место, где были Вы, Ваш самовар, чучела, и не­ обыкновенное тепло, которого нигде, кроме Вашего дома, не испытывала. Пожалуйста, простите меня: какая ужасная ошибка Ваш отъезд. Кажется, тут пищит и плачет не только мой личный эгоизм, хотя я действительно потеряла единственных друзей, какие были. До сих пор не зажил № 24 и Мясницкая, где так удивительно бывало ехать мимо лунных этажей и тяжелых вывесок, все каких-то электрэтрестов, труб, бог знает чего, в состоянии глубокой влюбленности. Долго не писала Вам — какое право я имею встать тут и выть, что Вас нет. Но не только это. Москва — это где делают искусство, и вообще всю ту паутину, без которой нельзя че­ ловеку дышать! Питер — город отражений. Вы — в доме ученых! Среди этих людей, маляриков духа, отчаявшихся, отчаянных. Их солнце давно закатилось. Только узкая полоска полярного света на их небе. И вы — 150