Сибирские огни, 1967, № 2

А самолет уходит вдаль, его мне слышен гул, и огонек с его крыла мне гнусно подмигнул... 2 И я слышу — поет Америка, я мелодии разные слышу!1 Вот мне слышен треск пистолетный — может быть, полицейские ночью палят по бродячим собакам: что поделаешь, практика необходима! Вот я слышу: рычат по квартирам телевизоры, звери цепные, человечины запах почуя. Н о - всех песен, всех воплей громче — крик солдата. Солдата, который травит, жжет, попирает рис — вечный рис этой земли! Истерично вопящий, с нелепо разинутым ртом — неужели он мой соотечественник? От него по дорогам, изрытым войной, разбегаются в ужасе тени: дети, женщины, старики. Даже дети сегодня знают, что людское простертое тело на пыльной дороге будут ночью хищники рвать зубами, что куски человечьего мяса, взлетевшие в воздух от взрыва, будут птицы хватать на лету. О Америка, руки твои — в синих пятнах въевшейся крови, и поверх ежедневно ложатся пятна свежие, красные пятна. Есть ли в мире источник, в котором ты могла бы руки омыть, о моя отчизна, Америка? и. Л Строка из классического стихотворения Уолта Уитмена, ставшая «крылатой».