Сибирские огни, 1967, № 2

Это мы, земляне, виноваты (равнодушны и разобщены) в том, что веку — до сих пор! — солдаты больше, чем философы, нужны. Я ползу. На мне уже не роба, а дешевый импортный пиджак. Впереди дорога —не дорога: может, поле, может быть, овраг. Впереди — невзятые высоты, впереди —несмятая трава, впереди —падения и взлеты (целой бы осталась голова!). Я ползу. Ползу за командиром. Я ему доверился сполна. Тороплюсь, покуда этим миром правит не война, а тишина. Тороплюсь. И потом обливаюсь. Делаю отчаянный рывок... На солдатской койке просыпаюсь. Надо мной не небо, потолок. За окном труба подъем играет. И стоит в дверях казармы он. Он спокоен: ни о чем не знает. Это —сон! Неужто только сон? Медлю я с тугими сапогами. Подойдет? Серегой назовет? Не подходит. Холоден, как камень. — Строиться! — команду подает. Все сначала: стройся, подравняйся, вольно, смирно, повернись кругом, выше подбородок, рассчитайся, шаюм марш! А лучше —марш бегом! Все —сначала. Все, как было, вроде. Только удивительно, что я вдруг о взводном думаю: «Володя...» — будто мы с ним тайные друзья. Этим я всерьез обеспокоен. Может, значу что в его судьбе? Или знаю я о нем такое, что он сам не знает о себе?.. Отслужу. Уеду. Позабуду