Сибирские огни, 1967, № 2

Хлеб, что получает от народа, в поте отрабатывает он. Третий год тяну я службу-репку, ни о чем, поверьте, не скорбя. И хоть репка та засела крепко, я надеюсь только на себя. Мысль о старой бесконечной сказке навевает дрему на меня... Сон — как явь. Солдата вижу в каске, с автоматом. Да ведь это ж —я! И во сне —при полном снаряженье — тяжесть двухпудовую несу. Мне, быть может,—день до увольненья. но на штурмовую полосу выхожу. Еще один экзамен, где решится: пан или пропал. Полоса лежит перед глазами... К брустверу окопа я припал — жду команду, чтобы устремиться к первой из бесчисленных преград... Рядом —незнакомые мне лица в ожиданье замерших солдат. Только что же это за солдаты? Где их скатки? Где их вещмешки? На ремнях —не грозные гранаты, на ремнях —пустые котелки. Котелки гремучие да фляги. Нет ни карабинов, ни штыков. Я шепчу: — Опомнитесь, салаги. Разве так выходят на врагов? Вы беспечны. Ну, а я-то знаю: коли ты —солдат, так не зевай... А уже грохочет, закипая, настоящий бой! Передний край!.. Я шепчу — меня никто не слышит. Я ору — не слушают меня. Как спасти беспомощных мальчишен, рвущихся на линию огня? Не успею, видно. Не сумею. От ошибки —не уберегу. Слышу:*- Марш! Ослушаться не смею. Отрываюсь от земли. Бегу.