Сибирские огни, 1967, № 2

— Был тут дядя Михайло Типсин? Был? Скажи. Ты же видел ?1 Видел? Она не спускала с- него распаленных, мокрых глаз. Максиму ка­ залось, что его по щекам нахлестали —так горело лицо, так было жар­ ко ему и стыдно. Но он ненавидел сейчас Степаниду Марковну, как тогда Пылосова: чем-то хозяйка его похожа была в эту минуту на Ивана Засипатыча. — Я не видел, не знаю,— через силу сказал Максим. — Ах ты, гаденыш! Подговорили тебя, задобрили. Степанида Марковна отшатнулась к стене, где стояли иконы. Сте­ на содрогнулась, и одна икона, Георгий Победоносец, сорвалась с пол­ ки и грохнулась на пол. Глаза хозяйки стали от страха круглыми. — Боже, прости нас грешных,—прошептала она и села на табу­ ретку. Тетя Валерия расплескала помои по полу, накинула полушалок на плечи и выбежала на улицу. Максим, со слезами в глазах, тоже стал собираться. Он сложил свои книжки, тетрадки в мешочек-наволочку, в котором принес когда- то картошку из дому, пощупал — в кармане ли ножичек, подарок дяди Андрона, оделся и вышел. Хозяйка не остановила его, не окликнула. Кроме школы идти было некуда, но школа была на заложке: на пробой накинута петля, а в петлю просунута щепочка 'Он выдернул щепочку и вошел. Знакомо пахло угарцем, от прото­ пленных печей несло теплом, и с мороза это было приятно чувствовать. Он прошел в учительскую, где стоял шкаф с книгами, и пододвинул стол к печке... Нет, теперь никуда он не пойдет отсюда. И к Степаниде Марковне ни за что не вернется. Хоть калачами заманивай — не вернется! — Кто это здесь самовольничает? — услышал он голос входящей уборщицы. — Это я, тетя Полина,— наклонил голову мальчик.— Я ушел от Степаниды Марковны, не хочу больше там жить. — Выгнали? — развела руками тетка Полина.— Говорила же я — слухайся, угождай... — Я же сказал — сам ушел. Сам! — Ишь ты,— озадачилась сторожиха.— Ну, мне пытать тебя нече­ го. Хочешь жить —у меня живи. Места хватит. 15 Была еще ночь, морозная, белая, с сиянием месяца, с лаем и воем собак, тенями от заборов и темными избами, растянувшимися в одну улицу. Максим оглядел Сосновку с пригорка, ему виделось много до­ мов, и во всех, несмотря на такую рань, красненько, тускло светились окна, из труб, где жидко, где густо, выползал дым. Было холодно: щипало коленки, нос, щеки. Максиму хотелось вер­ нуться и досыпать в учительской на столе у печки. Полчаса назад его растолкала, растормошила тетка Полина, осип­ шим голосом наставляя: —«Ведь рождество, рождество! Славить надо идти. Грех в такой божий день долго спать. — Я молитв никаких не знаю, не пойду,— упирался сначала Максим. •— Ну и дурак,— сказала обиженно тетка Полина.— Самый раз, 63.