Сибирские огни, 1967, № 2

Максим взял пук соломы, натрусил на полок в бане — вывалил рыбу,'а Сашенькин дождевик выхлопал. Немцы все стояли потупив­ шись. «Не верят, что ли? Ну и не верьте...» Он направился в узенькие воротца, но тут старший из троицы, Давыд, поймал Максима за руку, потащил назад. Взял у Манеля мешок, выхватил»из мешка хлеба лом* тик, надкусанный, протянул Максиму. — На, на. Спасыбо. Ми отчен рат! — Да ну вас! —отмахнулся Максим и застыдился.— Ешьте са­ ми... Вот скоро мы ваш Берлин накроем... «катюшами»! Максим озорно хлопнул Сашенькиным плащом. Рука Давыда с куском повисла вдоль тела, на глазах слезы блеснули. — Берлин не наш... Мы там не жиль! Максим не пошел в воротца, а перескочил изгородь махом. Отче­ го-то ему сделалось очень стыдно и тоскливо. Он положил Сашенькин дождевик в сенцах и вошел в дом. Дома была Степанида Марковна, бабка Ульяна в своем неизменно черном широком платье и шалью на узких плечах. Бабка Ульяна усажива­ лась, угнездивалась на табуретке к столу. На сморщенный лоб выби­ вались редкие сивые волосы. Степанида Марковна обласкала мальчика взглядом. —_Намочило тебя дождем, поди-ка зуб на зуб не попадает? — Не сахарный, чай, не размокнет,—сказала бабка Ульяна, и это Максиму понравилось больше, чем воздыхательный голос хозяйки. Что удивляло всегда Максима в бабке Ульяне, так это ее глаза: голубые, все понимающие: от них нельзя было утаить ничего. — Надобывал рыбы? — спросила бабка Ульяна. — Рыбаки ведь ловили, а я помогал... Ухой кормили в бригаде,—• посиневшими губами улыбнулся Максим. — Выбей нос, а то девки любить не будут. Максим поперхнулся и раза четыре подряд чихнул. — Будешь ночью бухыкать,— предрекла старуха. — Ты посиди, Чеевна,— встала Степанида Марковна.—Час при­ шел мне с хозяйством управляться, а управлюсь, вечерять будем... В тот вечер он улегся спать рано. Ему приснилась Тамара Ваков- на. Она долго смотрела с порога на увеличенный портрет Сашеньки, потом заморгала, захлопала своими красивыми глазами, и на длин­ ных ресницах заблестела слеза... Максим пробудился и понял, что плачет Котька. Тетя Валерия его утешает, целует, а Степанида Мар­ ковна говорит, как говорила в тот вечер, когда тетя Валерия поздно пришла от Типсиных: _— Ребенка забыла. Мальчику ласка нужна. А тебя вечерами до­ мой дождаться нельзя... Тетя Валерия не отвечала свекровке, только вздыхала. Максим до утра не мог больше заснуть. А ведь так спать хотел — глаза сли­ пались. Дождик-сеенец все шебаршил по крыше, скреблись где-то в под­ полье крысы, и мальчик подумал, что хорошо бы на крыс поставить капкан.1 11 Обильно легли на землю снега, и после осенней серости, скуки трудно было привыкнуть к их радостной белизне. Постепенно промяли тропы, проложили дороги на луга и в тайгу, стали скрипеть, тащиться воза с сеном; везли на подводах дрова! 53