Сибирские огни, 1967, № 2

реносили на холщовых носилках. И нельму и стерлядь в озера-«сады» садили. Купец Радилов сторожей ставил, чтобы «рыбу блюли». Зимой эту рыбу ильинские «гужееды» за пятьсот верст в томские рестораны переправляли. За извоз с пуда рыбы платили по сорок копеек. По пя­ таку купец еще накидывал, когда подводы гоняли по верховой доро­ г е— яром, до ледостава. Самая муторная дорога была — верховая. — По верховой-то дороге сам и не едешь, все больше бегом бе­ жишь. Восемь подвод, а ты за ними.—Санаров отодвинулся от огня: костер сильно уж разгорелся.—Тулупы наденем — на них зипуны. На извоз в чирках ходили, носки поддевали, вязанные в четыре иглы, стельку сенную клали. Токо в чирках и ездили. Пимы на морозе-то не гнутся: в них станок —двадцать пять верст — пройдешь и лоб мок­ решенек. Наледь когда —тоже не-дай осподь! Обмерзнут ноги — как колотушки. Лицо старика просияло: — А лошадушки были — ах, милые, ах, болезные! Загнать их бы­ ло трудно. На праздник н!адо куда поехать — выпьешь кружку для ве- сельства —и садись, и пошел. Кнута не надо! Кнута коню не показы­ вай. А если не сдержишься, стебанешь, тоды держись. Из шкуры готов выскочить конь, как несется! Едешь — бог ты мой неладный!—душа не твоя... — Раньше лис на конях гоняли: сминали, застегивали. Об рожде­ стве наст еще слабоват: лисе-то легко бегагь, коню — впролом. И то настигали... Крепкий наст великим постом живет, в апреле. — Говорят, тут и раньше на пушного зверя промысел заркий был? — спросил Микола Ягодкин, поворачиваясь к говорившим. — Али не спишь ты? —спросил Санаров.— Как же, охотничали. И я раз было с собакой занялся — колонков добывал. Из нор зимой топором вырубали. Иную нору рубишь, рубишь, аж земля искрит — мерзлая. А то на дерево забежит — силком-петлей сымешь... Коло­ нок— пантюха, а горностай — хитрющий. •Пушного зверя и раньше и теперь только, батюшка, дай... Купец все ж таки жадный был. Жало­ вали купцы, точно! Паузки в протоках топиди — так нагружали. Преж- де в Томск —изволь радоваться — баржи на себе спроть теченья та­ щили. — На извозе помногу ли зарабатывали? — спросил Левонтий. — Коли выгоды не было б, не ямщичили бы... А кто и впустую гонял. — Пропивался, што ли? — А то! В Томске долго боялись задерживаться: и постой доро­ гой был, и соблазнительство. Из-за сена с барыгой споришь, храпом храпишь, а он, подлец, ни на гривенник не уступит. Неча делать, бе­ решь сенцо-дрянцо и втридорога... В извозе иные загуливали. По ка­ бакам да бардакам пойдет —чистый-гладкий оттуда выходит.,. Пятака не останется. — Забава! —перемигнулся Левонтий с Ягодкиным.— И ты, поди, гуливал? — Нет, я по этим местам не хаживал.— И так. это дед твердо и ясно сказал, что никто из мужиков не-хотел больше над ним вышучи­ вать,—Тяжелый был труд. Пятнадцать ден отседа до Томска ходили на путных конях. На худых— погниешь. Не задерживались средь до­ роги. Токо так и осиливали пятьсот-то верст.— И опять лицо Санаро­ ва будто омолодело.—А лошади ж были! Какой молодой, мало объез­ женной, удавку на морду наденешь, так она бьется — кровь из роту брызжет. Дикие лошади были! Оброть не даст надеть, пока не наму- 50