Сибирские огни, 1967, № 2

Ребятам сделали ложки из бересты и палочек. Они смирно сиде­ ли, вперед старших к котлу не лезли. На что у Кешки отец тут, и Кешка терпел. Начал Санаров дед, за ним зачерпнул бригадир, за бригадиром Левонтий, остальные четверо рыбаков. Потом уж, вытягивая шеи и привставая, стали таскать самодельными ложками Кешка, Виска, Максим. Так и распределились, и никто не мешался, никто не лез впе­ ред другого. — Ух, наелся, как бык, не знаю, как быть: дай бог отвалиться,— сказал дед Санаров и облизал ложку. — У меня тоже аппетит — ем, пока шапка не слетит,— икнул Ми­ кола Ягодкин.—Нажабился, как гусь,— аж по самый язык. Бригадир откинулся на песок у костра. — Отдохнем — покурим, вздремнем.—Он прикрыл рукою глаза и широко зевнул. Левонтий табачным дымом поперхнулся, в ладошку закашлял, по­ багровел лицом. — Видать, с перепою, сердешный,—заметил ему Санаров дед. Прокашлявшись, Типсин Левонтий губы обтер, помотал го­ ловой: , — Да уж потешились эти два дня: выдули бражки бочонок... И радость и горе. Один сын возвернулся, другой ушел. А што поде­ лаешь? Война, змею добивать надо — башку размозжить, чтобы боль­ ше не подымалась. Ларька —бедовый парень,— подал голос дремавший Микола Ягодкин,— И на фронт уходил с песнями веселыми. Што Михайло-то сказывает? — Санаров ложку в мешок поло­ жил, мешок завязал.—Видал я его, да ладом не поговорили. Левонтий окутался дымом, кепку на голове перекинул с жеваным ■козырьком. Я раньше думал, что мы по Чижапке, в березняках, всего на­ терпелись: и лихо было, и голодно, и пуп трещал. А Михайлу послу- шал э-ээ, думаю, у нас цветики были! А он сколько смертей видал, сколько калек... Самого продырявило, не знаю и выжил как... Конину мерзлую ел, воду с кровью из речек пил. Левонтий небритую щеку пальцами тискал, как будто зубная боль ■его мучила. ‘ Д а’ кашлянул дед Санаров.—Зверь такого с человеком не сотворит... Фашисты. Скоро им крышка, всех гадюк передавим... Типсин Левонтий в огромную горсть сухого песка зачерпнул бро­ сил в костер: угольки затрещали, защелкали. Максим, когда разговор завязался, сидел за широкой спиной у Левонтия, а потом, перешел на другую сторону и Левонтию в рот гля­ дел. Левонтий березняки чижапские вспомнил, где ружболванку они кололи, и у Максима теперь все мысли, все думы вокруг Чижапкй вер- телись. «Ведь там и дядя Андрон был. Там, там! Спрошу». — А вы про бондаря Шкарина знаете? Он с фронта пришел и сразу туда уехал, в Селивейкино, на Чижапку? Левонтий голову к нему вскинул, глаза оживились: — Ты откуда, подгруздок, знаешь его? — А мы с ним... А он у нас жил, еще когда в Пыжино... Типсин Левонтий кивнул, будто поклон отвесил. Андрона Шкарина как же не знать: был он у нас бригадиром тесщиков, на одних нарах с ним спали... ( I 48 (