Сибирские огни, 1967, № 2

Котька, как взрослый, постучал деревянной ложкой по пустой же­ лезной чашке. — Съел, моя ягодка, скушал? Золотце, умничка, чеченька. Ешь здоровей да расти. Папанька приедет, увидит тебя, скажет: «Вот он какой у нас малышок! Большой да послушный». Ешь, родимый... Она вздохнула два раза кряду, вытерла руки о фартук, маленькие, с тонкими острыми пальцами, села против Максима. В глазах Степа­ ниды Марковны были надежда и кротость: так смотрела она, когда обращалась к богу. — Была тут часом Ирина Петровна... выговаривать приходила. За доброту свою укоров дождалась. Вот она — благодарность людская. Эх-хе, прости нас, господи, грешных... — Я про церковную книжку ничего никому не сказывал. От неловкости и какого-то неясного стыда перед Степанидой Мар­ ковной язык у него заплетался. — Я тебе в матери не напрашиваюсь — есть у тебя родная, дай бог ей здоровья и долгих лет! — но коли я в доме своем пригрела, ты должен меня уважать. Кроме счастья-добра я тебе ничего не желаю. Максим отвернулся; мутно стало в глазах. — Школа школой, чему там учат — учись, но и меня, милый мой мальчик, слушайся. Не гневи бога, молись ему. За мать свою, за бра­ тишку, за сынов моих, чтобы немцев-злодеев они побили и домой при­ шли здоровехонькие. Максим силился не заплакать и тер кулаком глаза. — Ну, будет, будет... Господь детей не винит, он все им прощает... На иконы не хочешь молиться — в душе про себя молитву твори. Степанида Марковна взяла его за руку, к столу повела. — Ешь, что бог послал. — Не хочу я, не буду... Тетка Полина меня покормила. — Врешь, поди... Тетка Полина сама зубы на полку кладет. «Зато уж у вас все есть. Расхвасталась... Жил бы лучше я в шко­ ле, ел бы картошку и спал в учительской». Забрался на печку, лег на живот — читал «Приключения барона Мюнхаузена». И сразу все поздбыл: голод, обиды, укоры хозяйки. Он бы, наверно, не оторвался от книжки, если бы Степанида Марковна не привернула фитиль: так она делала всякий раз, когда вставала в угол перед иконами. Он слышал ее протяжные вздохи, видел затылок с глад­ ким тугим пучком черных волос. В волосах блестела большая метал­ лическая заколка. Тетя Валерия всегда приходила домой поздно, а тут пришла чуть ли не в полночь. Максим не спал, ворочалась Степанида Марковна — тоже, видать, не спалось. Тетя Валерия вывернула фитиль: от длин­ ного крупного носа на лицо ей упала тень. — Загуливаешься,— сказала с постели свекровка. — Вы, мама, не спите?.. А Максим? Максим промолчал. — Ирина Петровна, мама, из-за Максима на вас ругается. — И ту туда же.— Завозилась, заохала Степанида Марковна.— Чья бы корова мычала... Загуливаешься, говорю. — Опять с упреками? — голос у тети Валерии был колючий.—- Опять до слез меня довести охота? Таких разговоров при Максиме еще не было в этом доме. — Чем зря нападать, лучше спросили бы, где я была. — Поди известно... 43