Сибирские огни, 1967, № 2

С Максимом пока никто не заговаривал, и он понуро стоял и ждал у порога. — Ты в пионеры готовишься? —Тамара Ваковна продолжала с хру- стом стачивать граненый красный карандаш, а Ирина Петровна гляну­ ла на Максима через плечо. — Готовлюсь,— ответил тихо Максим и спрятал за спиной дрожа­ щие руки. — Мы хотим тебя с полугодия перевести во второй класс,— оказала Ирина Петровна. «Вот это было бы да!» — Степанида Марковна что — и молитвы тебя учить заставляет? — подошла к Максиму Ирина Петровна. •— Говорила, да я не схотел... •— Молодец. А книги, какие не надо, зачем им читаешь? Максим виновато моргал глазами. — Читал и все. А верить не верю. А как не читать? Как отказать­ ся?— вспылил он, чувствуя близкие слезы.—Она ведь кормит меня, жить пустила к себе. , Лицо Ирины Петровны, большое, щекастое, в мелких оспинах, по­ добрело, стало таким, каким оно было в тот день, когда она накормила его пареной морковкой. — Она женщина, может, и славная, но суеверная, а это тебе, Мак­ сим, ни к чему. Понимаешь? — Понимаю, Ирина Петровна... — Ну, иди. Я сама поговорю со Степанидой Марковной. Я хорошо с ней поговорю, ты не бойся. Иди. Но из школы он сразу не ушел — сидел долго в пустом классе, смотрел на серый двор. Потом бестолково по улицам шлялся, забрел за старую мельницу, в густой бурьян. В пожелтевших сухих метелках полыни и черной длинной крапивы копошились жирные воробьи. Он свистнул, швырнул в них палку. Воробьи снялись с шумом и сели на самый верх ветряка. От ветра за полем, вдали, расшумелся сосняк, а с высоких чере­ мух, с берез облетал скрученный рыжий лист. Неподвижные крылья мельницы скрипели и выгибались. «Стоит —укор господен»,— вспомнил он бабки Ульяны слова,— Старухи навязчивые... Бог! Бог! —Максим злился.—Молитесь себе, а то из-за вас...» От холода и обиды он сильно дрожал: дырявая одежонка не грела. Мальчик зашел с наветренной стороны, прижался спиной к шершавой тесовой обшивке и'долго прислушивался к дрожанью и скрипу забро­ шенной мельницы. 7 Христос с тобой, посинел-то как? Да где же ты шляндаешь ■столько? Такими словами встретила его Степанида Марковна, когда он, озябший и мокроносый, с затуманенными глазами заявился домой к вечеру. Максим надуто молчал и шмыгал носом. Дома была одна Степа­ нида Марковна с внуком.' Котька сидел за столом и вычерпывал де­ ревянной ложкой тюрю. Максим подошел к печи, прислонился щекой к ее теплому боку. 42