Сибирские огни, 1967, № 2

стых огородах ворохами лежала картофельная ботва; капусту еще не рубили. За полями, позадь села, каемкой тянулись прогонистые сосняки: они краснели и золотились в предзакатном лучистом солнце. Село стояло на крутом берегу обмелевшей обской протоки. За про­ токой стелились луга с голубыми озерами. На всю эту красоту загля­ дывался Максим. Он ожидал, что село встретит его лаем собак, но собаки молчали. Из узенького проулка, с поля или откуда, вывернула длинная телега, • нагруженная доверху льном-долгунцом. Рядом с телегой шла угрюмая баба, держала вожжи в руках и покрикивала изредка на тощую лоша­ денку. Лошаденка едва поднимала лохматые ноги, а спина у нее была впрогиб. От каждого ее шага под копытами облачками взрывалась пыль. Максим засмотрелся. «Не кормят, замучили... Надо у тетки спро­ сить, где тут у них школа?» Он спросил, но баба не обернулась, так и прошла — сердитая —.мимо. Мальчик поправил за плечами наволочку с картошкой, хотел идти дальше по длинней улице, но прямо на него, распустив слюни, надви­ галась корова с рогами, как шилья. На лбу у коровы болталась дощеч­ ка, и он успел прочитать большие — с потеками — красные буквы: «Бой­ ся будат». Максим перескочил через изгородь чьего-то огорода, наволочка за спиной лопнула, картошка покатилась в дорожную пыль. Корова оста­ новилась, фыркнула на картошку и пошла себе дальше, сваливая^ ро­ гастую голову то влево, то вправо, потому что дощечка сбивалась ей на глаза и мешала глядеть. — У, тварюга хвостатая! —опомнился мальчик и стал шарить гла­ зами, чем бы таким запустить в бодливую скотину. — Порснул ты от нее! Ловко. Ограда высоконькая, а ты, как мя­ чик, перелетел. Худой мосластый старик с красными воспаленными веками глядел на Максима, приподняв бороду. — Картоху просыпал? Вот наказанье. Погодь, я иголку вынесу, за­ чиним да ты соберешь. Наволочку зашили, мальчик собрал картошку, спросил, как пройти ему к школе. — Школа эвон де! Где ветряк торчит, так школа ближе... Ты от- куль расшагался? — Пыжинский я, Сараев. — Пыжинский? Ну, тоды погоди, я тебя расспрошу... Иван Засипа- тыч как там? Семейство его? — Да когда они плохо жили? — ответил Максим недовольно. — Всяко, милок, бывало: и криво, и косо, как бог велел... Стюрка ведь дочка моя... Гонохов я, дед Гаврила. «Это тебе Иван Засипатыч муку турил, а спер на меня с Пантис- кой? Тебе, тебе — бабка Варвара, поди, говорила. Она, поди, знает». Но мальчик вспомнил сейчас об этом без злобы, с легкой душой, как о чем-то далеком, давно забытом. Он сказал ласково: — Тетя Стюра — та добрая. И Манефка у них — славная... У тебя тут родня, али как? •— Никого. Я из дома ушел... — А жить чем будешь? Милостыней? Чего же, спросить —не украсть. — Еще чо... Мы не из вороватых. — Вши есть? 22

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2