Сибирские огни, 1967, № 2

ных: чудовищных мамонтов, шерстистых но­ сорогов, диких лошадей, бизонов, на кото­ рых приходилось охотиться первобытному человеку, жившему на просторах Сибири около 30 тысяч лет назад... Значит, искус­ ство Писаных скал на реке Томи более по­ зднее, чем искусство палеолита. Однако на скале мы не видим изображений домашних животных. Следовательно, это искусство людей, еще не знавших скотоводства и, ко­ нечно, земледелия». Автор постоянно обнаруживает широкую эрудицию и дотошное знание предмета. Так, для расшифровки одного из самых загадоч­ ных и поэтичных рисунков — «Лодки — в страну мертвых» —А. Мартынов просле­ дил путь аналогичных сюжетов в древнем Египте, в Скандинавии, на Онежском озере н на Енисее, на Шишкинских писаницах. Археолог не замыкается только в своей сфере: когда это необходимо, он смело вторгается и в соседние области. Напри­ мер, для того, чтобы раскрыть смысл ри­ сунка «Космический» охотник», А. Марты­ нов анализирует легенды якутов, остяков, тунгусов про охотника, превращающегося в зверя, чаще всего — в медведя. Привлекает он и легенду хантов, считающих Млечный Путь следами лыж «космического» охотни­ ка Тунк-иоха, который гнался по небу за шестиногим лосем. Говоря про изображение хозяина тайги — лося (излюбленный рису­ нок древних художников), автор отмечает свежесть восприятия мира, свойственную древним. Полный внимания к «мелочам», он идет по следам многовековой художест­ венной традиции. Здесь сливается эстетиче­ ский анализ и поиск археолога. Когдр А. Мартынов рассказывает о своей работе, о нелегких буднях и делах архео­ лога, его голос обретает пафос, искренность, теплоту. Он выразительно передает роман­ тику груда человека, который, вооружив­ шись научным анализом, идет в глубину от­ шумевших эпох. «Давно,— пишет исследо­ ватель,— исчезли племена, создавшие писа­ ницы на берегах Томщ но каждое из них оставило здесь свои следы — древние посе­ ления, могильники и, наконец, наскальные изображения,— этот окаменелый эпос, эту симфонию древней жизни. Их можно так назвать за торжественную простоту и вели­ чавость, за реалистическое совершенство». Не все, к сожалению, безупречно в кни­ ге. Иногда вызывает возражения навязчи­ вое употребление одних и тех же словосо­ четаний. Так автор явно злоупотребляет словом «лаконично»: «удивительно лаконич­ но, живо», «в этой лаконичности художник сумел передать самое главное», «предельно лаконично», «по своей лаконичности и эк­ спрессии» и т . д. А ведь в небольшой по объему книжке каждое слово на виду. Та лаконичность, о которой так любит говорить А. Мартынов и которая присуща его книге, не всегда является ее достоин­ ством. Томская писаница, сопутствующая ран­ ним периодам религии, дает содержатель­ ный материал для агитатора-атеиста. Хоте­ лось бы, чтобы атеистический комментарий в популярной книге был более обширным-