Сибирские огни, 1967, № 2

нять и долго не можешь уловить сокро­ венный их смысл. Разгадать непознанное, в обычном, по­ всеместном раскрыть по едва уловимым деталям и намекам — глубокое, истинно человечное, смыкающееся в конечном ито­ ге с самым большим и главным —борь­ бой за духовное раскрепощение человека от пут прошлого, борьбой за высокие иде­ алы жизни,— не в этом ли состоит вели­ кое таинство читательского наслаждения, не в этом ли ключ к пониманию литера­ турного стиля современности? Все меньше в наши дни становится любителей «облег­ ченного» чтива, все более властнд зовут к себе книги нелегкие, требующие мыслей и мыслей. Рассказ М. Рощина — одно из прояв­ лений современного стиля прозы. Все здесь жизненно достоверно, без выкрутасов, и в то же время разносторонне и диалек­ тически противоречиво. ...По приезде домой Алексей сталкива­ ется с обстановкой мещански-ограничен- ных интересов. Вся жизнь подчинена од­ ному —строительству дома. Мать, кре­ пенькая, суетливая, розовощекая старуш­ ка, стала жесткой, суеверной, слезливой. — Такую усадьбу оборудоваи-и-им! Такой сад насади-и-им! Козсчек заведе-е- ем, курочек! Тебя ожени-и-им! Как в те­ ремке, станем жить,— со страстью выкла­ дывает мать свою заветную мечту. «Оженить» Алексея мать мечтает с оп­ ределенной целью: у отца предполагаемой невесты деньги «в одну сберкнижку не умещаются», много уже занято у него на строительство дома. Сваты, родители выбирают сыну неве­ сту, долговые обязательства... В какой век мы попали? Не хватает только долговой ямы да лабазов, чтобы получилось совсем уж Замоскворечье Островского. Патриар­ хальной ветхозаветностью веет от всего облика матери. Ласково, робко поглажи­ вая сына по плечу, она говорит: — Нешто я для себя, Лешенька? Мне- то уж скоро... Вам ведь все останется. Как люди, жить будете. А ты-то меньшой, а меньшому, как сказано, отцовский двор... Где, в каких условиях мог сохранить­ ся в такой девственно нетронутой стадии патриархальных представлений этот ха­ рактер? А как поступит Алексей, человек, воспитанный в иных условиях? — Да ведь мы где живем, мама? — не­ смело возражает он.—При Советской вла­ сти или как? Работай — будет тебе и квартира и дом. Сами знаете, сколько жилья теперь делают... Убедительно? Да, для сына, побывав­ шего в армии, повидавшего свет, на соб­ ственном опыте, узнавшем размах строи­ тельства на Дальнем Востоке. Но мать всю жизнь прожила в маленьком пыльном городке, где «никакого большого строи­ тельства не велось». — Даю-у-ут!— гянет она.—То-то отец весь век работал -г- домов ему надавали. Так исподволь, на основе решения ча­ стной проблемы, мы вслед за автором ос­ танавливаемся перед одной из острых со­ циальных проблем наших дней. Разве эта узость взглядов матери (а подобными же интересами живут и ее старший сын Ни­ колай, и нареченная невеста Алексея На­ стя Звериных, и ее отец Федор Павлович,, выясняющий, какова «перспектива» у бу­ дущего зятя), разве эта косность укла­ да жизни —не следствие крайне неравно­ мерного экономического развития районов нашей страны? Ведь наряду с гигантскими новостройками, крупнейшими промышлен­ ными центрами, где жизнь бьет ключом, у нас есть множество маленьких городов и поселков, живущих, как этот вот, при­ станью или станцией, перевалкой грузов с реки на железную дорогу, а го и еще ме­ нее значительным «производством». В та­ ких городках трудно найти работу, доб­ рая половина жителей не занята ни на ка­ ком предприятии. Огородик, коза, курочки и продажа этой «продукции» на приста­ нях и полустанках — единственное заня­ тие для многих и многих. Вот в таких, забытых нашим индустри­ альным размахом, городках и городишках создается благоприятнейшая почва для махровой обывательщины. Не случайно­ чеховской тоской наполнен постоянно со­ путствующий герою рассказа порыв — вернуться, скорее вернуться на Дальний Восток, в свой леспромхоз, к любимой профессии, к Нине. ...Вечером, ужиная в новом, отстроен­ ном, наконец, доме, Алексей вдруг почув­ ствовал новое, тревожное чувство ожида­ ния. «Пора мне...—думал он и смотрел вокруг новым взглядом, словно прощал­ ся.— Пора...» Алексей не знал, почему по­ ра и куда, но знал, что пора. Еще вся жизнь была впереди». Так заканчивается этот тонкий, заду­ шевный рассказ. Он — весь в стремле­ нии, в ожидании решающих перемен, в уверенном ощущении их неизбежности и радости их прихода. Сила обличения мещанского «это — мое!» заключена, как это ни парадоксаль­ но, в мягкости авторской интонации, да еще в проникновенном раскрытии слож­ ных, развивающихся характеров. М. Ро­ щин умело и ненавязчиво показывает, как сама наша жизнь все меньше оставляет в душах людей места частнособственниче­ ским устремлениям, как новая мораль но­ вой эпохи действенно и прочно входит в их сознание. Перелом в течении рассказа наступает так же естественно и ненавязчиво, как ес­ тественна и ненавязчива вся его интона­ ция. Отрезвляющую ясность в сознание окружающих вносит смерть отца семей­ ства, человека, который «весь век работал и домов не наживал» Привычно-спокойно все они ожидали конца —отец давил и безнадежно болел. Но когда наступил день похорон, он «вдруг» оказал сильней­ шее воздействие на домашних, перевернул 178