Сибирские огни, 1967, № 2

Одноглазый Петрищев в какой-то момент начинает вызывать у читателя не только презрение, но и жалость, переходящую в из­ вестное сочувствие. Как же так? Может 'быть, автор не проявил достаточной эмо­ циональной грамотности, неправильно рас­ пределил краски? Нет, дело здесь не в этом. Глупо было бы думать, что автор хочет защищать браконье­ ров. Наоборо!, он защищает нашу совет­ скую справедливость: наказание должно со­ ответствовать характеру преступления. Нуж­ но дифференцированно подходить к тем, кто нарушает наши законы и нормы нашей мо­ рали. Да, Петрищев браконьер, но он и рабо­ чий, бригадир грузчиков; у него, человека-то в общем «темного» в нравственном отноше­ нии, не только восемь приводов за бра­ коньерство, но и восемь похвальных грамот (интересное равновесие!). Таких, как он, много в рабочем поселке. Да, он попался, но сколько оказалось счастливее его. И з этом гвоздь проблемы борьбы с браконьера­ ми. Виноваты перед природой и законом многие. И это отлично понимает Петрищев, в его рассуждениях есть известная логика: «Если за такое сажать, тогда подрайона в тюрьме окажется»; «если уж отвечать, так всем, это по чести и совести»; «нельзя за­ суживать человека за общую вину». Петрищеву пришлось отвечать не столь­ ко за личную, сколько за общую вину. На­ чалась «решительная кампания» в защиту •озерной фауны Нужен был хоть «один пленный», «чтобы завести судебное дело и дать суровый урок окрестным хищникам». Этим пленным, в какой-то степени жертвой этой «кампании» стал несообразительный Петрищев. Вместо планомерной, хорошо про­ думанной, последовательной борьбы с бра­ коньерством поселковое начальство пред­ почло лихой кавалерийский рейд с эффект­ ным (но эффективным ли?) завершением его в показательном суде. Петрищев очень боялся, что ему даду; 15 суток... Прокурор же, перечислив все «прошлые злодеяния» и «нынешние грехи» его, потребовал «трех лет лишения свобо­ ды»: браконьеры должны понять, что «без­ наказанности пришел конец». Женшина- судья жалела одноглазого Петрищева, не хотела, чтобы суровый приговор был утвер­ жден, но не нашла в себе мужества прямо ■сказать об этом И майор в отставке, засе­ датель, сначала думал, что подсудимому дадут три года условно. Но процесс-то по­ казательный И майору ничего не стоит бы­ стро перестроиться. Но особенно резкое осуждение вызывает в душе читателя заседатель Кметь, краси­ вый седеющий директор фабрики киноплен­ ки. Он склонен презрительно-снисходительно •относиться и к суду, и к простым людям. Он умен, но чувство самолюбования, фор­ мально-бюрократический образ мышления мешают ему правильно подойти к подсуди­ мому. Он заметил, что судья хочет смягчить участь Петрищева «Чувство долга, живое гражданственное чувство восстало в Кмете против незаконных поблажек. Он поможет этой трудной молодой женщине против нее самой. Он поможет краю, который давно уже считал своим, родным, против Петрище­ вых всех видов и мастей». И дело было сделано! И каким желчным авторским сар­ казмом веет от этих фраз! Если Петрищеву дали три года, то сколько же нужно было дать самому Кметю, причинившему «род­ ному краю» в десятки тысяч раз больший урон, чем Петрищев?! Ведь руководимая Кметем фабрика кинопленки сбрасывает I речку Штокалку ядовитые отходы, уничто­ жающие все живое на десятки километров. А в Кощеевом озере, где и был пойман Петрищев, вымерла наиболее нежная рыба: корюшка, налим Все другие озера, реки, ручьи совсем обезрыбели, в них угасла вся­ кая жизнь. Не стало диких уток. Подземные воды отравлены. А Кметь рассуждает: «Мо­ жет, на наш век хватит». И это он судит браконьера! Сопоставление степени вины Кметя и Петрищев? перед природой и обществом разительно протестует против вынесенного судом приговора. Эти персонажи сопоставлены не только в общественно-социальном, но и в нравствен­ ном плане Угрюмоватый тяжелодум Петри­ щев искренне любит свою жену, с которой прожил вместе чуть ли не четверть века; он даже помыслить не мог о других женщинах. Кметь же после судебного заседания спе­ шит к красивой любовнице, «кроткой, покор­ ной, чужой и оттого мучительно желанной». Она — н^ена молодого, честолюбивого сгар- шего^аборанта, который находится «в пол­ ной зависимости» от директора... А в это время во дворе суда обезумев­ ший от тоски и страха Петрищев не давал посадить себя в тюремную машину, «ярост­ но противоборствовал неволе». «А сзади, ■враз постарев неправдоподобно опавшим, бледным маленьким лицом, повисла на ру­ ках доброхсов Нюшка Петрищева. Она долго держалась стойко, но от невиданных сроду мужниных слез, от ужасного его рева рухнуло сердце. Две поселковые тетки, даль­ ние родственницы, уже запаслись ковшиком холодной воды, чтобы опрыскать Нюшку, когда она начнет валиться на землю и биться в судорогах». На такой пронзитель­ но-скорбной ноте заканчивает писатель свой рассказ. Известно, что Ю. Нагибин придает огром­ ное значение концовке. Он однажды сооб­ щил, что ее он пишет прежде всего: «Рас­ сказ существует еще только в голове, обра­ зы его смутны, а я сажусь к столу и запи­ сываю сложившуюся у меня концовку; ' то одну фразу, то абзац, иногда целую страницу, а то и больше в зависимости от того, какой формы эта концовка требу­ ет. Затем я к этой концовке пишу рас­ сказ»1. 1 Ю. Н а г и б и н . «Если ты пишешь расска­ зы...» «Молодая гвардия», 1964. № 7. сто. 297. 173