Сибирские огни, 1967, № 2

Максим стряхнул с головы руку деда Зиновия. — Не буду! Ни пить, ни есть. Не хочу! Он побежал трусцой — сверкнули голые пятки. — Куда ж ты, вернись,— простонала вслед ему мать, взяв за ру* чонку Егорку. Она повела его к дому деда Зиновия. — Придет,— успокоил Арину старик,— придет, болезный... На берегу Максим срубил краснопрутник и стал вырезать на его коре звездочки. Потом ему надоело вырезать звездочки, и он начал сердито и как попало стругать прут. В .воду летели красные крошки коры, кружились на месте и медленно уплывали. Он весь прут исстру­ гал и палец порезал. Хлынула кровь, он зажал рану в кулак, а кровь все равно текла, но ему было не больно. Торчал ножик, воткнутый в песок, пересвистывались, чивикали пта­ хи, всплескивались в осоке под берегом щуки. Под коряжиной чуть позвенькивала вода. Ему надоело смотреть на речку, на глинистые ее берега. Зажмурился, лег на спину... — Ты спишь? —услышал он голос деда Зиновия. Максим поднялся, сел, прижал колени руками. Дед опустился с ним рядом, засопел ему в ухо: в носу у деда посвистывало. — Каво зажал в кулаке-то? — Никого... — Стало быть, ясно... А пальцы надоть беречь. И голову, и живот, и глаза. Пуше всего—'глаза. И есть надоть, когда зовут. Пойдем выве­ рять. А там поспим да рано утречком сети проверим. Мальчик молча пошел за дедом. В песке остался торчать забытый ножик с каплями крови на зеленой костяной ручке. Чуть свет они ездили проверять сети. Попалось им больше вед­ ра чебаков и две тоненьких щучки-травянки: дед их назвал шура- гайками. — Отпустим? — спросил Максим. — Как бы не так,— ответил Зиновий.— Кидай в обласок — все не щепка. Мальчик сказал, что такие слова он уже слышал. — Слова летают, как ветер,—ответил старик,—Можа, кто от меня перенял, можа, я от кого. Можа, с кем враз придумали... В середине августа на леспромхозовеких свиней напал медведь. Он задрал трех больших кабанов и подсвинка. Стадо как раз отдыхало возле болота, когда он напал: поэтому так много и жертв было. Максим плохо помнит, как мать убегала с ним и с Егоркой, как гнался за ними торжествующий рев зверя и храп одичавших свиней. Стадо перегнали на Осиновый остров, который был на Оби, близко от Пыжино. Мать радовалась: все ближе к людям; дед Зиновий печа­ лился: опять он один остаедся, теперь уж, наверно, в одиночестве и помрет... Когда стадо перегоняли на Осиновый остров, остановились на день-другой в Пыжино. Опять же в доме бабки Варвары. Мать стала рассказывать о своей жизни, о медвежьем разбое, а Максим побежал первым делом проведать Пантиску. Анфимова баба, Анна, мыла полы, уже домывала порог, выжала тряпку, бросила под ноги. — Вытирай, проходи... А Пантиоку отец в Каргасок отвез, в интер­ нат северный. Учится там... 14