Сибирские огни, 1967, № 2

рону. И, спохватившись, добавила: —тНо с вашей девахой не мой Ларь­ ка был, не мой. — Ваш, Ларька Типсин... Не в бреду, в здравом уме говорила. Иван Засипатыч сказал эти слова внушительно, но и достаточно мягко: сказал, как на стол положил. Баба Левонтия Типсина почесала' живот, скомкала горстью фартук, вздохнула и охнула: — Не знаю Может, скоро Левонтий вернется. Ларька с охоты при­ дет. Мое дело бабье... Пылосов с тем и ушел. Был он, как волк травленый, но сдержался. Понимал, что понуканьем да криками делу тут не помочь. Ждать надо было, ждать... А Калиска в тяжелых муках принесла сына. После того Иван Засипатыч еще дважды ходил в Сосновку, но опять у Типсиных, кроме упрямой, шумливой хозяйки и младших детей, никого не было. Самого Левонтия в это время Щукотько гнал сплавлять по Чижапке болванку, а Ларька прятался. А в Пыжино к мрачному Пылосову подступал, как с ножом к гор­ лу, сосед Анфим Мыльжин со своим Левкой. После Калискиных родов, дней через двадцать, как пронесло шугу, Анфим отправился со старшими сыновьями на Осиновый остров искать подходящее дерево для нового обласка. Загнав лодки в тальник и вый­ дя на полузатопленный берег, они услышали стук топора. Пройдя не-, много, остяк увидал Пылосова: короткими ударами тот окалывал кору с толстого осокоря. Изредка он промахивался, и тогда красноватые крошки балберы брызгали, осыпались на влажную землю. — Однако, думаю, старые се 1 и сосед переставить хочет? Балберку на наплывы тешет,— сказал с веселым покриком Анфим, останавли­ ваясь в стороне. Позади него переминались Левка с Порфилкой. Пылосов сильно вонзил топор в осокорь, глянул на остяка с доса* дою: дескать, эх, не мешал бы ты мне —без тебя тошно! — Дели достал, бредешок саженей на восемь налажу,— прогово­ рил, как великое одолжение сделал, Иван Засипатыч. И за топор опять взялся, потому что чуял: снова затеет Анфим ста­ рые разговоры. А на старые разговоры у Ивана Засипатыча нет дру­ гого ответа Анфим сел на колодину, по бокам от него уселись и сыновья. Ан- фим полез за кисетом, и это окончательно убедило Пылосова, что старой песни не миновать. Попусту Анфим не стал бы садиться да лясы точить, занимать человека досужими разговорами. Злясь на все это, Иван Засипатыч отдирал топором кору и старал­ ся не обретать на Анфима внимания. — Якорь его, Иван Засипатыч!—дождался Анфим минуты, когда Пылосов стал собирать балберу в большой рогожный мешок.— Отдай нам дочь! Раз Левке моему любится, раз ему невтерпеж без нее, пошто супротивничать? Без мужика ей тоже «акая будет жисть, сам рассуди. Иван Засипатыч обозленно запихивал кору в мешок —уже толкать было некуда, и так торчали толстые, слойчатые осокорины, а он все пихал, утрясая рогожу. Анфим щелкой зыркнул на Левку: тот прикуривал вторую уже са­ мокрутку от Порфилкиного «бычка». Глаза его были сощурены так, что казались закрытыми. «Исхудал, как собака глиставая»,— подумал о сы­ не Анфим. 10