Сибирские огни, 1967, № 2

Просветленные люди-боги. А тесинка под ним качалась, И сидел он на ней, один, Просветленный, и звал, печалясь: — Встань-ко, сын, погляди-ко, сын. А тесинка под ним плясала, Словно ярмарка на юру. — Глянь-ко, женка,— рука писала.— Полюбуйся, а то сотру! Дионисий. Синие выси. Кисть, как факел, в его руке. Изумрудное солнце виснет В крупной капле на кончике. Факел? Кисти кидал за спину. Били хряка дымным ножом, Драли с теплой шкуры щетину И смывали с нее назем. Он глядел, бородат и странен, Закатав рукава, босой, Рыжий, будто мирской крестьянин, Над невспаханной полосой. Разве может он душу кистью, Как жар птицу, взять на лету. Не святых писал Дионисий, Не крестьян писал,— Красоту.4 4 В век космических скоростей Кибернетики и нейлона, И штампованных впрок страстей — Не хватает людям озона. Из межзвездного океана Человек на ракете выплыл, Но несут по землям и странам Не ракету,— его улыбку. В кедах, в алых и голубых Скромных стеганках из синтетики Дети атомного столетия Застывают у стен твоих. Над стыдливым пожаром лиц, Как озера, глаза смятенны. Даль без края, мир без границ Открывают пред ними стены. Молчаливо они стоят, Дышат свежестью чуда росной, Дети физиков и солдат,— Разгорающиеся звезды... Вот упал . деревянный трап, Вот петух, как на крае света, За густым частоколом трав , Распевает горласто где-то.