Сибирские огни, 1967, № 1

Анфим глотал дым и думал, как он повезет сдавать осетёра в Дер­ гачи, как будут там удивляться приемщики, хлопать его, Анфима Мыль- жина, по плечам и говорить ему приятные слова. А он будет улыбаться и трубку курить... Нет, уж он-то знает, какой это большой осетёр: та­ кого в округе сколько уж лет никто не вылавливал. Ему повезло: ры­ бина дорого стоит. Раньше, когда всего было вволю, он бы так, может, не радовался. А теперь его хорошо отоварят, за осетра он получит и хлеб, и сахар, и масло... Опираясь руками о нарты, он встал. — Сгружай добычу, почапали. Обратно шли тем же путем, по обмятому снегу, мимо тех же сто­ гов и заметенного тальника. Анфим не садился на нарты, даже ни разу не присел, ковылял позади, гордо откидывая голову. На подволоках Максим скользил последним, не торопился больно, чтобы не ткнуться тупыми концами лыж в Анфимовы пятки. — Забрызгал, чисто всего окатил, язви его! — вдруг засмеялся Ан­ фим, который все думал и думал об осетре. Остяк остановился, стал хлопать себя мохнашками по заскорузло­ му полушубку, стряхивать заледеневшие хрусталинки брызг. — Дедом покрылся. Шуба чисто железо: колом стоит. Максиму изо всех сил хотелось поддержать разговор, рассказать, что у него дыхание остановилось, когда забурлила в проруби рыбина, что он испугался: вдруг дядя Анфим не устоит на кривой ноге и сунется головой в прорубь. Но мальчик боялся встревать в разговор после того, как Анфим обругал его: «Заришься, паря!» И ткнулись тут Максимовы лыжи в пятки Анфима, остяк повернулся, дыхнул в лицо теплом и ма­ хоркой. — Бежи догоняй нарты. С косолапым — озябнешь. — Согреюсь, дядя Анфим,— пытается улыбнуться Максим и чув­ ствует, как занемели губы. — Сорвал охотку, ли чо ли? Еще пойдешь, али как? — Всегда пойду,— отзывается бодро Максим. — Затейливый ты парнишшонка,— сопит ему в спину остяк. 15 В маленьком Пыжино только и было в тот день разговору об удач­ ной Анфимовой рыбалке, о большом осетре. Вся родня стекалась в мыльжинский дом на уху, на жарёху — поесть хорошо, да с собой при­ хватить: одному повезло, считай, все разживутся. Больших мерзлых налимов не рубят в Нарыме: их валят на козлы и пилят, как толстую жердь: на «чурки», на звенья. Такую рыбу пока на морозе разрубишь — сколько «щепы» потеряешь. А пилой пилить — горстку «опилок» посеешь. Трудная жизнь всякой премудрости чело­ века научит. Двух налимов больших на общий котел разделили, остальных же хозяин составил в кладовку. И осетра прислонил туда же, головой вниз. Только поставил Анфим осетра к налимам, отошел, чтобы еще раз со стороны полюбоваться, слышит — в сени кто-то вошел, покашливает, с ноги на ногу обминается. Высунул голову из кладовки остяк — Пыло- сов, завкустом, топчется. — Здоров-ка, Анфим! Слыхал про твою удачу, дай взглянуть. Издали, не входя в кладовую, прикинул Пылосов глазом: добёр, холера! 96 \