Сибирские огни, 1967, № 1

— Был у него черный такой полушубок, я помню. — И носки приготовила теплые, толстые-толстые! Две пары связала. — А наши пимы отдают, тятькины. Матери жалко — последние. А тятька ей говорит: «Молчи, дура, там —на фронте —нашей родни много». Мать сразу и замолчала: она не спорит с отцом... Максимша, знашь |ЧО еще? К нам новенький едет, в Пыжино. — А, про это слыхал... Для леспромхозов свиней тут заводят, чтобы мясом рабочих кормить. Мать будет свинаркой, а я подпаском. Мне полпайка нарежут... А дядька, что будет заведывать этим, добрый? Вот бы узнать. — Дергачевский он, Пылосов по фамилии. — Пыл... огонь...— стал подбирать Максим слова. — Черт-те чо городишь,—фыркнул Пантиска и с этим ушел. А Максим стал думать, что бы такое хорошее, нужное послать дяде Андрону на фронт. Все хоть что-нибудь собирают, только они ничего. Мать посовалась, поохала, перетряхнула ремки и опустила руки. — Ничегошеньки, господи! Максим тоже вот думает, мучается —уши горят, голове жарко, а что пошлешь? Чужого не уворуешь... Готов был заплакать Максим от горя. 12 К приезду Пылосова готовили пустовавший казенный дом рядом с сельповской засольной и складом. Приехал Пылосов. ночью на двух подводах, на розвальнях по мо­ розцу. Горстку черных домов освещала полная белолицая луна. Хрип­ лый ленивый лай пыжинских собак встретил приезжих да Максимкина мать, которая мыла, топила, ухоживала дом, простуженный за долгие месяцы запустения. Когда-то в этот дом просился Егорша Сараев, но в сельсовете не разрешили: наверное, тогда еще думали поселить в нем завкустом Пылосова. — Милости просим, батюшка,— ласково и заискивающе выплесну­ ла слова съежившаяся от холода женщина. _ Я не пои, и не зови меня батюшкой,— в нос пробубнил Пыло­ сов,— Иван Засипатыч я... Тепло ли в избе? — Уж так старалась... Иван Засипатыч! Жарко. — Жар костей не ломит... Ну, подымайтесь, приехали. С возов, из-под одеял и матрацев, из-под тулупов и дох, вылезали один за другим ребятишки. Арина насчитала их шесть, но шестой ока­ залась жена Пылосова, низкорослая, мохнатая женщина — мохнатая оттого, что была одета в овчинный тулуп шерстью навыворот. Пылосов ухватил самый большой и, наверно, самый тяжелый узел, прикрякнул, закинул на спину и пошел в избу. За ним взяли по узлу остальные, и Арина тоже взяла. «Богато живут, одёжек много, и то — мужик при семье, дома. С мужиком бабе — как за горой каменной... Сказывали, у самого-то все пальцы на ногах отморожены, потому и не­ годный был к фронту». — Тепло натопила, и полы чистые — жильем пахнет,— гнусовато, но от души проговорил Иван Засипатыч.— Приходи завтра, Арина. Тебя ведь Ариной звать? — Сызмальства так,— обрадовалась Арина. — Вот приходи утресь, поговорим. На работу тебя определить надо. 90