Сибирские огни, 1967, № 1

успевали за ними. Мягкий снег прилипал к обуткам, шишками нарастал под каблуками, и мальчишки, на минуту приструнивая упряжку, оббива­ ли снеговые наросты о нарточные полозья. Пантиска важничал: как же —хозяин, упряжку собак гонит. Рану на лбу у него давно затянуло, а шрам остался. За «юртами» сразу вставал темно-зеленый густой кедрач. Почти у всех кедров мохнатые лапы росли от земли: на такие кедры легко было лазить. В кедрачах остяки устроили кладбище. Сейчас серые кресты были еще серее, потому что вокруг лежал белый воздушный снег. Снег нападал ночью, никто не видел, когда он падал, и это тоже бы­ ло загадочно: небо над головой сияло свежей вымытой синью. И эта синь, и холодное солнце, и белый снег с мягкой зеленью кедров делали кладбище очень веселым. Кое-где по сучкам, по кустам алели, пестрели и голубели узкие лоскутки, похожие на диковинных притаившихся птиц. Собаки устремились по старой просеке, оставляя кладбище слева. Пантиска воровато оглянулся на кладбище, посмотрел на Максима и швыркнул сопливым носом. — Забоялся — бояка! —понял его Максим.—И днем и ночью бо­ ишься. На двор с лучинкой с вечера ходишь. — А про чо я подумал? Башка! —окрысился на него Пантиска.— Увидел кладбище — Егоршу вспомнил. Его бы вот здеся похоронить, под кедрами. Озорные, с рыжинкой, глаза Максима потухли. — Мать все еще по ночам плачет... — А ты? — У меня почему-то слез нет... Н-но, шевелись, запурхались! Упряжка обогнула валежину, бросилась в редкое мелколесье, сквозь которое черно блестела вода еще не застывшего таежного озера Набурги. Стал попадаться сушняк. Ребята остановили собак и развязали прикрученный к нартам топор. 10 Днем бабы топили баню, плоскую, врытую в землю. На ее крыше от копоти первый снег уже успел зачернеть, подтаять: проглядывал дёрн с рыжей травой. Максим забежал в предбанник: в открытую дверь еще тянуло уга­ ром, синим огнем догорали в каменке березовые угли, сизо алели нака­ ленные кирпичи. Он представил, как будут плескать на них из ковша го­ рячую во^у, как станет вода взрываться облаком, биться под потолком. — Не оскользнись,— предостерегала его мать, когда он ступил на мыльные, мокрые плахи.—Сбегай, скажи Анфиму, пускай собирается, скоро готово будет. В доме Анфима пахло сетями, самосадом, жареной рыбой. Этот особенный дух никогда не исчезал в «юртах» остяков, как летом не исче­ зает запах ила по обским высохшим протокам, прелой листвы в глухих тальниках и затхлый запах мышиных гнезд у старых сенных зародов. По полу везде лежали смотки запыленных самоловов, снятых с чер­ дака. Самоловы нужны зимой, для подледного лова, а летом они валяют­ ся без нужды. Анфим разбирал у окна самоловы, точил трехгранным напильником большие, длиннее пальца, крючки без зазубрин, пробовал на ноготь их 86