Сибирские огни, 1967, № 1

Выходит, обвинение-то липовое! По бумагам — Борисов назвал во­ ров уряднику, на деле — урядник назвал самому себе Он ловил не по­ хитителя, не преступника, а жертву для обвинения. Абы кого, все рав­ но _ кого. Это был не сыск, не раскрытие преступления, а преступле­ ние. Еще одно. Плюс. Псдстроенность обвинения — это термин Ленина — стала самооче­ видной. Ровдугин, полицейский урядник 11 участка 2 стана Самарско­ го уезда, гнул всякого к неправде. Даже Пиколку. Следователь за­ протоколировал: «Из боязни, что будет бить». Так простодушный Николка объяснял то, что Ровдугин записал в «Дознание» от его, Николкиного, имени. Победа адвоката Ульянова выражена в приговоре словами: «Ни­ колая Иванову Куклева, 13 лет, по обвинению в краже у Чибисова, а подсудимых Чинова, Федора Куклева и Лаврова по обвинению в^ кра­ же у крестьянина Борисова, на основании I п[ункта] 771 статьи] уст[ава] уголовного] судопроизводства] считать по суду оправдан­ ными»47. К оправданию невиновных в уголовщине Ленин шел через обвинение виновных в фальсификации. Обвиняя и сыщика, и следователя, и Ровдугина, и Зацепина, Ленин обвинял первый этаж правосудия перед вторым — перед элитой присяжных и коронных. Больше: он обвинял полицейщину, как явление. И может быть, из этого процесса он вынес убеждение, которое позднее отольется в слова' «Тяжелая полицейская лапа становится во сто раз тяжелее для миллионов народа, потерявшего всякие средства к жизни». Против полицейщины он боролся как адвокат, против строя, поро­ дившего ее,— как революционер. И — победил! 12 Статейка в нахлобученной поверх многозначительной шапке — «Опытный рецидивист». Судебный отчет. «Обвинял товарищ прокурора г. Прохоров, защищал... пом. при­ сяжного поверенного г. Ульянов». На полосе «Самарской газеты» —Ленин48. Его одиннадцатая за­ шита на Волге. Но кого он защищал в тот раз — «опытного рецидиви­ ста?» Нет/ за щитом его стоял человек, ложью пригвожденный к позо­ ру, невинно забитый в колодки «татствующего смерда», вор по бумагам и кузнец-труженик — по месту в жизни. Глаза бегут по строчкам отчета ...Жил по милости бога у содержателя съестной лавки... Появи­ лись деньги, нежданно и ниоткуда... В деньгах не признался... Обыск... В сапоге Красноселова за чулком найден кредитный билет сторубле­ вого достоинства... Суд... Два года и девять месяцев тюрьмы... Два года и девять месяцев —так оно и закончилось, это дело? Не так, к счастью. Была кассация. Был указ Правительствующего Сена­ та, отменявший самарское решение. Новый суд. Новое слово Ленина и —победа: кузнец чист и светел, оставляет острожную тюрьму с кре­ дитным билетом в том же сапоге, за тем же чулком. Но кто же тогда в Сенате принял сторону адроката без имени и посрамил полицию? Кони? Кони действительно был тогда в Сенате, возможно, читал жалобу 55