Сибирские огни, 1967, № 1

кая-то особая простосердечность и доверительность в разговоре с читателем. И . М у х а ч е в великолепно улавливает многоголосость и многоцветье м ира. В от начал о одного из ранних его стихотворений: Зверь лежал на поляне ската, Наклонилась вокруг трава. Капал розовый дождь заката, Чуть покачивалась синева. Н а его поэтических полотнах м ягкая ак в арель хорош о уж и вается с густыми ф л ам ан д скими краскам и. Бараньи курдюки варились, Как звезды, плавал жир.. Хмелея, гости говорили: — Якши, Зайсан, якши! Р одниковой свеж естью народной поэзии ды шит его « С ай гал а т а» , этот настоящ ий ш едевр в творческом наследи е И . М у х а ч е в а . В ся поэм а необы чайно ди нам ична, отмечена тонким м астерством , где эпика насквозь просвечивается лиризм ом. Плыли тучи издалека, От воды тянуло мглою, Да орлы, роняя клекот, Все кружились над скалою« Да ручей живой, холодный, Все синел, в долине роясь, Словно кто-то мимоходом Обронил там синий пояс. Великолепны по м&стерству и х у д о ж е ственной законченности такие его сти хотворения, как «Р о д о сл о в н ая », «К ато р ж ан и н », «Р ад о ст ь », «М а р ал » . Э т о подлинные ж ем ч у жинки в лирику И . М у ха ч ев а. П о эт всем сердцем умел понять и, гл ав ное, почувствовать, что есть «свой аром ат у к аж д о го цветка» и что «в природе вес неповторимо». О н мечтал о песне ху д о ж н и к а, которая бы ла бы , подобно сам ой природ е, «во всем неповторим а». И . М у х а ч е в у в лучш и х его вещ ах уд ав а л о сь подним аться д о этих вершин искусства — неповторим ости. П о эт мог бы сказать о себе так ж е, как и о герое из своей «П овести о Д е м - ж ае-ал тай ц е», когда тот один на один о стается с родной природой. Здесь понимает сердцем он И мимолетной птицы звон. И беспокойной белки свист В лесу, где вздрагивает лист« П е й за ж н ая лирика И . М у ха ч ев а дал ека от простой созерцательности. В ней вы постоянно улавливаете ш ум времени. О б р аз времени входит в его стихи естественно и органично. В горах строят зав о д , сю да приходят изы скатели-геологи. Н о в а я ж изнь, больш ая и ш ум н ая, вры вается в просторы девственной природы. В последние годы своей ж изни поэт все чащ е стал обращ аться к ф илософ ской л и рике. Р азм ы ш л я я о месте человека на зем ле, его д ел ах и помы сл ах, он проникается глубокой лю бовью к лю дям , ко всем у зем ном у. Я хочу, чтоб порою любой Свежим ландышем пахла любовь И чтоб верность гранитом была, И чтоб нежность фиалкой цвела, И свободно, всегда напрямик Лился б искренний сердца язык. М и р обесцвечивается и м еркнут его краски в глазах того, у кого «на сердце нет л ю б ви ни к человеку, ни к природе». З а т о этот ж е мир, эти ж е краски ож и в ал и , дарили ни с чем несравним ую радость, ощ ущ ен ие полноты бытия, отзы ваясь в чутком и щ ед ром сердце поэта, О т поэзии родной природы он шел к поэзии родины. Бы ли, разум еется, у И льи М у х а ч е в а , как, вероятно, и у всякого поэта, стихи и ел а; бые, декларативны е и описательны е. П опал и они, к сож алению , и в его посмертный о д н о томник. Д у м а ет ся , что здесь составители проявили излишнюю щ едрость. В едь слабы е стихи дезориентируют читателя. О ни не о б о гащ аю т, а обедняю т наш е представление о поэте. Е сл и для И льи М у ха ч е в а страной поэзии на долгие годы стал А л тай , то для такого своеобразного и тонкого м астера, как Сергей М арков , поэзией отозвалась ром ан тика путешествий по ш ирокому «кругу зем ном у». П одобно своем у герою , древ н ер усскому стрельцу В асилию , которого пом анила за собой Р ад уга-р ек а, и он пошел колесить по свету, Сергей М арк ов всегда в путеш ествии. Причем это не обязательно и не всегда путеш ествие только в новые м еста, чисто географ ическое. Н ередко поэт о тваж и вается путеш ествовать и в историю, д ал ек ую и близкую . О собенно много таких путеш ествий было у него в годы войны. И ван С усан и н , вспом инающ ий в свой смертный час, что «не доплел лаптей, не сколотил дубового у ш а та», и вчерашний говядарь Козьм а М инин, что «с уд ар а пополам , играя, тушу разрубал во ловью »,— все они поэту равно понятны и дороги , как близкие знакомцы . Д р ев н ер усский богаты рь Евпатий Коловрат и полководец С у в о р о в , С тен даль, грустящий о Б о родинском поле, неутомимый ф антазер и мечтатель А лексан др Грин, умирающий в ледяной пустыне Беринг, Ч окан В али хан о в и Велим ир Хлебн иков — все эти лю ди, такие разны е, каж ды й го своей судьбой, ож и ваю т в лирике С . М ар к о в а в свойственном им бы товом окруж ени и, в остро подмеченных и найденны х историко-бытовых д е т а л я х .'П о эзия его требует от читателя высокой культуры , без. которой нельзя по-настоящ ем у оценить и понять ее своеобразную прелесть. Л ирический герой у Сергея М арк ов а всегда в движ ен ии . Е го можно встретить на д о р о гах истории и в самы х неож иданны х угол ках соврем енного мира. География его странствований поистине безгранична. П оэт пишет о городах Средней Азии и песчаны х пусты нях М он голи и, о ночных улицах Т а ш кента и Б у х ар ы , к азахах-степ н яках и север ных п о м орах. Герой его — свой человек на пограничны х заст ав а х, дерущ и хся с б а с м а чам и, и на рыбных промыслах Б елом орья. Туркестан и М езень, Китай и П од м осковье, Т я н ь-Ш ан ь а А л я ск а, Тверь и Великий У стю г. О м ск и А л м а-А та — все это для поэта не экзотика, а повседневность, доподлинная реальность, виденная на близком рассто янии, когда видны морщины на лице и трещины на к ам н ях. 169