Сибирские огни, 1967, № 1

ставления о многогранном творчестве поэта, да антологический по своему характеру сборник «Поэты 20—30-х годов», объединив­ ший под одной обложкой ни много ни ма­ ло, как 18 сибирских авторов. Каждому тому «Библиотеки» предпосла­ на вступительная статья. Скажем прямо, написаны они, за единичными исключениями, со знанием дела, с большой любовью к по­ эзии вообще и поэзии анализируемого авто­ ра в частности. С блеском сделан очерк Виктора Уткова о Сергее Маркове. Без преувеличения, это подлинно художествен­ ный портрет поэта. Взволнованно и темпера­ ментно пишут сибирские поэты о своих кол­ легах по ремеслу: Александр Смердов — об Илье Мухачеве, Елизавета Стюарт — о Ва­ силии Федорове, Казимир Лисовский — об Иннокентии Луговском. Не так уж часто пишут у нас поэты о поэтах. В «Библиотеке сибирской поэзии» это стало хорошей тра­ дицией— здесь о художнике, как правило, пишет сам художник. В импрессионистической по форме, яркой и содержательной по существу манере гово­ рит об очаровании поэзии Леонида Марты­ нова Сергей Залыгин. Но, пожалуй, наибольшие препятствия стояли перед Витдлием Коржевым, автором вступительного очерка к сборнику «Поэты 20—30-х годов». В самом деле, попробуйте- ка рассказать в одной небольшой статье э поэзии двух десятилетий, дать характери­ стику творчества восемнадцати авторов! Тут мало одного понимания и чувства поэзии. Необходимо еще быть и исследователем, умеющим преодолевать сопротивление мате­ риала. Критик вышел из этого поединка по­ бедителем. Его очерк о поэзии и поэтах Сибири читается с интересом, подкупая вер­ ностью наблюдений, меткостью характери­ стик, живостью изложения. Менее посчастливилось в данном случае Игнатию Рождественскому. Очерк о нем Ю. Мосткова написан сухо и малоинтересно, без малейшей попытки проникнуть в поэти­ ческое своеобразие лирики и эпоса этого ма­ ститого певца енисейских просторов. Художественное освоение Сибири в твор­ честве ее-поэтов поистине безгранично, оно отливает многими гранями, проходит в не­ скольких разрезах — поднимаются большие пласты иртории, начиная с походов Ермака и кончая войной гражданской и войной Оте­ чественной, раздвигаются географические рамки. Поэты открывают Алтай, Забай­ калье, Саянские нагорья, идут в тайгу и на новостройки, проникают на Крайний Север, в Заполярье, вновь и вновь возвращаются к красотам родной природы. В их стихах плещется к «славное море, привольный Бай­ кал», играет и звенит своенравная Ангара, катит к Ледовитому океану свои могучие волны красавец Енисей. Сибирская земля и сибирское небо во всем их многоцветий вновь и вновь зовут к себе поэтов, действи­ тельно, и непохожих и хороших. Усилиями поэтов-сибиряков создана подлинная поэти­ ческая летопись Сибири, где, кажется, ничто не забыто и не потеряно. Давайте же по­ пробуем совершить небольшое путешествие в эту страну поэзии, попристальней вглядим­ ся в ее сокровища. «Библиотека сибирской поэзии» откры­ вается книгой Ильи Мухачева, одного из одаренных запевал советской поэзии й Си­ бири. В содержательном очерке Александра Смердова дается творческий и человеческий портрет поэта, вдумчиво и чутко просле­ живается основной мотив его лирики —• тема человека и природы во всей сложности их взаимоотношений. По справедливому за­ мечанию А. Смердова, в творчестве Иль» Мухачева на. специфически конкретном, ал­ тайском материале преломились общерус­ ские мотивы и темы Поэтому было бы не­ справедливо сводить его поэзию, насыщен­ ную мягким лиризмом, к поэзии областни­ ческой и, следовательно, по-провинциально­ му ограниченной. Илья Мухачев через всю жизнь пронес любовь к Алтаю. Он не уставал воспевать его людей, его поля и долины, леса и реки, синеву алтайского неба и белизну снежных горных вершин. Вслед за Георгием Вятки­ ным и Иваном Брошиным он открыл Алтай для русской поэзии. Но, оставаясь певцом Алтая во всей его первозданное™, И. Му­ хачев был прежде всего русским советским поэтом, и сердце его волновали те же чув­ ства, что одушевляли сердца и других со­ ветских поэтов. Говорил же он об этих чувствах картинами родной алтайской при­ роды, поэтически осмысленными рассказами о судьбах людей Алтая. Талант его рос и мужал вместе с ростом всей советской по­ эзии. Однотомник поэта позволяет просле­ дить весь творческий путь его с достаточной полнотой. С давних лет, как вешние цветы. Полюбил Алтай я беззаветно. Любовь к Алтаю у поэта органически сливалась с уважением и любовью к малым народам, к их культуре и традициям, ибо ему была близка и понятна «радость юрт и хижин, теплый голос всех племен и рас». Так писал И. Мухачев еще в середине двад­ цатых годов, в самом начале своего творче­ ского пути. В ранних стихах И. Мухачева заметно ощущается влияние лирики С. Есенина. Оно явственно' сказалось на таких его стихотво­ рениях, как «Счастье», «Ты опять зовешь меня бродяжить» и др. Это воздействие С. Есенина на творческие поиски раннего И. Мухачева не было чем-то внешним и случайным. Молодому поэту импонировала есенинская влюбленность в природу, про­ никновенный лиризм его поэзии. Пройдя че­ рез эту поэтическую школу, он вышел из нее обогащенным, научился говорить о шуме тайги, плывущих облаках и горных водопа­ дах, о солнце, ливнях и ветрах на языке настоящей поэзии, на языке чувства. Луч­ шие стихи его отличает,мелодичность и на­ певность, мягкий задушевный лиризм, ка­ 168