Сибирские огни, 1967, № 1

— Это как не ждала? Это пошто ж не ждала? Схоронила, поди и забыла как звать? — говорил ей солдат Махотский, а с ам прижимал к себе крепче —готовый был дух от радости из нее выжать. «Не писал. Не ждала». Дейка и впрямь не ждала, не гадала... Как проводила— еще пом­ нила, а после, как писем не стало ей приходить от него, забыла: будто его и не было у нее, Ивана Махотского. С Щукотько какую-то ночь был у них разговор о нем, о солдате Махотском. Первым завел его Гаврила Титыч. Уткнулся носом под грудь, спросил: «Вернется мужик, что будешь делать?» Она сказала: «Раз писем нет больше года, то нет и в живых*. В душе она, верно, что похоронила его. Щукотько эти слова ее не понравились, он повторил: «А все ж таки, если вернется?» Она отодвинулась. Он чувствовал, какими глазами глядит он?, на него в потемках, и догадывался уже, что она ему скажет. И Дейка сказала: «Вернется — место твое займет. Чему ты радуешься?» Он ничему не радовался: он хотел, чтобы все пока оставалось, как есть. Но если придется ему отрываться, то надо выяснить все за­ ранее. Ответ Дейки его и обидел и обрадовал. Конечно, лучше, если бы все оставалось, как есть... Дейка старалась не глядеть в глаза мужу. Поспешно она закрыла свой магазин, потянула Ивана с крыльца. — Домой пошли... Вернулся! Ах ты, золотенький! Искалечили,, изрубили... Они направились к дому. Дейка держала его под руку, заплакан­ ное лицо ее выражало страданье: «Сейчас, сегодня же все откроется, узнается». Встретилось им несколько ереминских баб. Они со стонами, охая, радуясь, здоровались с Иваном Махотским, поздравляли его с воз­ вращением. И зависть была в их глазах вместе с радостью: у них-то мужья уже полегли или пропали без вести. Дейку же встречные бабы обжигали глазами, корили, сулили несчастье. Все они забегали к ней в магазин на дню семь раз, часто жили ее милостью, уступчивостью. Но Дейка знала, что они не простят ей того, что было. И Дейка сказала мужу: — Ох и напьюсь я сейчас!.. Я тебе все расскажу, скрытничать, Ва­ ня, не стану... Нет, думала ли она, что в такие вот чувства, страдания вгонит ее вернувшийся муж? Да, она скажет ему: уж лучше сама, чем после будут ходить да на­ шептывать, наговаривать. Скажет и душу облегчит... Сейчас она ждала и хотела, чтобы мужик побил ее, наорал: скорее бы уж, сразу. Но Махотский, узнав, не стал ее бить, и даже судить не стал. Вооб­ ще ничего не сказал, ни слова. Он сжал костыли и пошел на склады, где копался в товарах Щукотько. Ему уже передали о том, что вернулся Махотский. Гаврила Титыч трусил: если дело раздуют, его могут спихнуть с работы, как игральную бабку. Отберут бронь, отправят на фронт, а этого он ужасно боялся, от этого у него холодела спина. И Щукотько сказал себе: «Мужик мужика поймет». Махотский вырос перед ним в дверях склада. И произнес почти так, как думал Щукотько: 143 .