Сибирские огни, 1967, № 1

Иван Засипатыч отвел мать в сторонку и стал у нее спрашивать1: интересовался ли тогда приезжий начальник всех лесоточек и плотбищ беглой свиньей. — Ну, той, которая убегала пороситься в заросли иван-чая? — Так ту свиноматку нашли. Много за ней гонялись, но всех по­ росят тогда выловили,— отвечала мать Всех, и Максим помнит. Он тоже ловил поросят, весь исцарапался. Поросята на воле так откормились, что поперек были толще... Помета­ ла тогда людей эта свинья. Почти одичала — боязно было к ней под­ ходить... Поросят везли в ящиках по реке на лодке, а свинья с хрюкань­ ем, визгом бежала по берегу. Так ее и сманили домой. О ней и вспом­ нил теперь Пылосов. — Да знаю я, что поймали,— недовольно повел он глазами.— Но спрашивал ли об этом начальник? — Нет, об этом не спрашивал,— все еще недоумевала мать. — Вот так и скажи,— повеселел Пылосов. Он отослал Максима помочь деду Зиновию сделать настил в сенях для освежеванных туш. — Арина,— вкрадчиво, тихо сказал Иван Засипатыч, когда маль­ чик убрался с глаз,— мы с тобой сговориться должны... Ты не будь ду­ рой и слушай: на ту свинью мной акт составлен, что она потерялась. — Иван Засипатыч, так как же?.. — А так же. Акт подписан начальником леспромхоза, и дело за­ быто. Сколько у той поросят, тогда было? — Семь... Вон они все — подсвинки, как сбитые. — Смекнула? • — Ой, боязно что-то, Иван Засипатыч, аж сердце оборвалось. К таким делам я непривычная... — Жить надо, Арина. Время такое, что не возьмешь — не поешь. Тебе я немало доброго сделал и еще сделаю. Будешь сыта и обута. И детям твоим бедовать не придется. Мясо на муку обменяем, ма- терьялец какой. Пимов достану. Не обделю... — Жарко мне стало, Иван Засипатыч,— стиснула Арина виски.— Дети ведь у меня... малые. И я одна у них живая душа Об них вот и думай, о детях... Да язык за зубами держи. По реке плыли блинчики льда. Темный лес гляделся в темную воду. Максим набрал полную горсть сухого холодного песка, оттер им скользкое сало с рук, набрал еще горсть и бросил песок в реку: тихий шорох, как слабый дождь, родился и умер. Дед Зиновий кричал Максима, чтобы он шел есть изжаренные на костре свиные уши, / * 6 А в это время, далеко от Шестого, в Селивейкино по Чижапке, Са­ раевых вспоминал дядя Андрон. Он сидел у костра, катал в ладонях горячую печеную картошку и говорил мужикам-стругальщикам: Сгинул, можно сказать, ни за что человек. Тяжело жил и тяже­ ло помер. — А ты бы вот взял его ребятишек, бабу подобрал, и жили бы. — Да мы уж и так сговорились. Арина согласна, но работу ей жалко бросать, а меня вот сюда занесло. 140