Сибирские огни, 1967, № 1

— Да мы уж сразу —в барак,— проговорила мать.— Что с места на место будем таскаться. Иван Засипатыч с охотою поддержал: — Оно и лучше — сразу свой угол обогреть. Три барака. Вон за­ нимай средний. Загнали свиней, Арина в печке огонь развела. Дым из печи не вы­ брасывало, и дверцу открыли для освещения. Сухое тепло с дымком, с запахом смолистой гари, растекалось по просторному помещению. Старик Зиновий долго сидел с ними, рассказывал, что когда-то он мед- вежатничал, убил одиннадцать медведей. Вспоминал, как ходил за седьмым: седьмой медведь, по поверью, самый опасный, его надо осте­ регаться. Убил — ходи, промышляй дальше и потом остерегайся три­ надцатого. Но до тринадцатого Зиновий не дошел, а теперь уж и стар, и слаб: медведей больше не трогает. Голощапов ушел. Максим, пригревшись, подремывал: сквозь дрему он слышал с улицы шорох и, оторвав ухо от тощей подушки, понял, что это шебарчит по бараку, сеется мелкий дождь. И вслед за этим в тем­ ноте ворчливый голос укнулся по бараку: — Болото расквасит. Как-то выберусь завтра... Эти слова отозвались в душе мальчика какой-то непонятной тоской. Вздохнула прерывисто мать, будто спросонья, и в наступившей долгой тишине, под шебарчанье дождя, Максим уснул. Из сна Максима вернули возня, голоса Пылосова и матери. Он весь подобрался, чувствуя, как сердце простреливает ребра и отдается а ушах. Он лежал через Егорку от матери, на левом боку, спиной к ним, и ему хотелось сейчас повернуться, но робость, ему непонятная, незна­ комая, сковала его. — Арина... Арина... — Детей побудишь, Иван Засипатыч... — Да чего ты, как дура! — Не трожь, ну не трожь. Кофтенка последняя, порвешь, и при­ крыться нечем. — Да отпущу я тебе товару, так отпущу, безо всякого. Себе на­ шьешь, ребятишкам... Муку воровали — покрыл. Покрыл же! «Не воровали! Дала бы ему по сопатке, чего с ним еше разгова­ ривать?» Максим чувствует, как горячеет его щека, положенная на ла­ донь, как толчки изнутри подмывают вскочить, закричать. И когда стали возиться в углу и мать застонала: «Отстань! От­ стань!»—Максима подбросило с пола. — Муку мы вашу не брали! Не брали! Дяде Андрону скажу! — Щ-шенок... Задышавшийсн Пылосов скомкал одежку, протопал через барак, высадил дверь пинком... , — Ты испугался, сынок?— не сразу проговорила мать. Максим молчал, едва унимая трясучку, сел на постели, обхватив коленки. А потом лег, но так и не спал, так и дождался серенького рас­ света. Полосовал дождь, на подоконник и в щели пробивалась вода, сте­ кала на пол и, смешиваясь с известкой, с пылью, собиралась в мутную лужицу. . Звякала удилами лошадь, негромко переговаривались о чем то Иван Засипатыч и дел Зиновий В окно было видно Максиму, как Пылосов взнуздывал лошадь, 124