Сибирские огни, 1967, № 1

— Он, с лошадушкой... — Н-ня...—Старуха-остячка концом платка прикоснулась к глазам, погладила щеки.— Катерина моя на сплаву чичас, встренншь —привет ей перекажи от меня. — Уж как же. Привет и поклон — все передам. Арина гозорила неправду: ей не хотелось встречать Катерину. Та, может, и приветит их, грешных, и чаем напоит, и доброй дороги им по­ желает, да ведь опять же спросит: нет ли гам от ее мужика письмена? Нет, скажет Арина, ничегошеньки, Катеринушка, нет. А другого сказать ей нечего... Лучше не видеться им, не встречаться. Да как не встретишь­ ся, если дорога мимо Усть-Ям идет, а Катерина как раз там бревна сплавляет. — Перекажу, Варварушка, коли увижу,— повторяет Арина.—А за добро твое, ласку — бога буду молить... Жили мы у тебя — горя не зна­ ли. к деткам моим ты была отзывчива, куском последним делилась. Смогу ли чем отплатить когда? Варвара сидела безмолвная, в прорези-шелки глаз лезло ей из окна красноватое солнце вечера, и старуха не жмурилась, не отворачивала от солнца лица. Арина от сильного чувства была готова покатиться в ноги к этой старой остячке и выплакаться. Потому что за все бескорыстие Варвары ей, кроме слез и слов, нечем было отблагодарить. Максим, увлеченный предстоящей дорогой, говорил Манефе: — Пустил бы Анфим с нами на лето Пантиску, вот бы мы там по­ носились! — А вы на Шестом совсем одни-одни буде 1 е жить? — спросила Ма- нефа кротко, как никогда не спрашивала. — Прямо, одни! — с удальством отвечал Максим.—Там старик какой-то живет. Он ставит ловушки на глухарей. Я буду ходить с ним на охоту. — А медведи? — оробела Манефа. — ДАедведи...— Д\аксим задумался и рассмеялся.— Мать говорит, что таких голодранцев, как мы. медведи не тронут: побрезгают. — Ты книжку читай, а то совсем одичаешь. И в глазах Манефы засияло прежнее озорство. В этот вечер появился в Пыжино давно ожидаемый фронтовик, быв­ ший бондарь с сельповской засольной, Андрон Шкарин. 25 Встретить дядю Андрона довелось не Максиму Сараеву, который думал об этом с самого того дня, как было письмо из госпиталя, а Ива­ ну Засипагычу Пылосову. Иван Засипагыч что-то делал за поскотиной и увидел: идет от кладбиша, со стороны Дергачей, мужик. И мужик этот вроде знакомый, вроде и нет. Солние укрылось, горела заря полным зярсном, в воздухе над макушками кедров была еше розоватость, мягкая теплота, а под самыми кедрами серенько стало, сыро, как всегда перед вечером. Пы- лосов все не мог разглядеть путем, кто же такой к ним идет? Стоял, прислонившись к пряслам, и поджидал. И когда блекзую гимнастерку заметил, ремень с пряжкой, широкий, солдатский, и галифе, в сапоги вправленные, то откачнулся спиной от прясла и заспешил навстречу. 117