Сибирские огни, 1967, № 1

чал валять ее по сенному зароду, барахтаться. Калиока визжала, бро­ сала Левке в лицо клочки зеленого сена, взбрыкивала ногами — подол ее платья задрался выше колен. Пылосов, выйдя на визг, как раз и увидел это. Он гаркнул — сле­ тели с соседних крыш воробьи, а Левка с Калиской скатились по сену прямо к его большущим бахилам. — Ах ты, паскудница! Уже подолы тебе задирают? От удара отцовского кулака Калиока упала, завыла от боли, а больше, наверно, от страху. — А тебе оторву... и на тын повешу! С этих-то пор женихаться? Иван Засипатыч раза четыре смазал Левке по шее. Левка снес подзатыльники молча и шагом ушел, не побежал. Пылосов рассказал обо всем Анфиму, но Анфим рассудил иначе: — Ужо не маленькие, пускай обнюхиваются. В остяцких семьях на это смотрели просто: не запрещалось при де­ тях ни разговоров любовных, ни матерков; матери в баню водили с со­ бой мальчищек до тех пор, пока те не начинали понимать стыд и не упрямились сами. И курили ребята рано: начал рыбу ловить, с ружьем по урману бегать, стал приносить добычу — заводи кисет, смоли само­ крутки. Левка с Порфилкой выкурили остатки, выплевались, прокашлялись. Взвалили с Максимовой помощью прогонистое бревешко, сосновое. Только пила дзинькнула, как от бабки Варвариной избы громкие, с подвываньем, запевки послышались. Левка рот приоткрыл, губу отто­ пырил — слушал. — Тетка Катя приехала, выпимшая. Перед сплавом им водку да­ ли,— рказал Порфилка. 22 Арина тихонько зашла с работы в мыльжинский дом. Анна сидела одна в горнице с малыми ребятишками, сидела себе просто так: выда­ лась у нее минутка свободная. Дома дела все управлены, а корову до­ ить время еще не пришло. — Садись, расскажись. Давненько ко мне не наведовалась,— встре­ тила Анна Арину.— Сам-то к сестре направился, водки, что ли, она рас­ старалась. Большаки дров напилили да где-то носятся, леший гаокат. С малышней вот одна сумерничаю. Арина с улыбочкой наклонилась, прижала к бедрам дерюжную юбку, забрызганную помоями, разгладила со вздохом: — О-янь-ки. Одним этим вздохом, видно, желала оправдаться перед хозяйкой за то, что замызганная, зачуханная, что обутки в навозе и что пахнет от нее с-инарником. И Анна ее поняла: — Будет тебе общипываться. С моей ордой в избе не намоешься; ты моешь, а следом натаптывают. На полу, против русской печи, почти голышом, возились четыре младших Анфимовых сына: перепачканные,, они выуживали из чугуна парёнки — томленую в печк,е брюкву, морковку, набивали жадные рты, чавкали, как поросята. — От чушек к себе и не забегала, ли что ли? — спросила Анна. — Да к тебе вот прямёхонько... Иду по улице, слышу: балалайка у нас тренькает, Катерина приехала, частушки поет. Арина опустила 111