Сибирские огни, 1967, № 1

и ладно. Я б тоже его задушил... А предложил по-соседски. Не х о т ь—- «эк хоть. А в душе он ругал себя: «Пакость какая. Я же его отговаривал осет­ ра сдавать в Дергачи. Будто нарошно все вышло... Не ладно работа моя началась на новом месте». Мыльжина все жалели: ругали заглазно Пылосова. А Максим так расстроился, что чуть не плакал, и говорил Пантиске: — Черт косолапый, боров. Лучше бы раньше кота убил, чем Шари­ ка своего. Нигде не видел, чтобы собаки рыбу сырую ели. Собаки не кошки. 17 Поодаль от избы Пылосова, у коновязи, лежала кормушка — коло­ да, выдолбленная в толстой осине. Возле этой кормушки стояли две лес- промхозовские лошади, на которых Пылосов возил сено, дрова, а недавно привез два воза с товарами. Эти товары он сам стаскал в склад и лавку. Кони у него были гладкие, сытые, мослы не торчали. Не то что у Анфи­ мовой коровы Чернушки, на которой по сено ездят и еще молоко с нее спрашивают. С ровно подстриженными хвостами и челками, пылосовские кони казались Максиму гордыми, недоступными: свысока, казалось, смотрели они на здешних коров, поджарых собак и людей. Стоит к ним подступиться, как кони вскидывают заиндевелые морды: мол, отходи, отходи, нечего! Кони сейчас ели овес, редкий вечерний снег кружился над ними, оседал на их покатых спинах, набивался в густые гривы. И спины и гривы коней в сумерках казались седыми. Кони хрустели овес, тихо звя­ кали кольца и мундштуки на уздах, а Максим, подкравшись к колоде, думал, что Пылосову за Анфимова осетра надо надавать под микитки — стащить овес у его коней. Да и каша овсяная бывает такая вкусная, а он давно ее не ел. «Обжираетесь!» Максим запустил в кормушку руку и ощутил про­ хладную тяжесть налитых зерен. Осмотревшись шустро по сторонам, он стал выгребать из кормушки овес — в карманы, за пазуху под рубаху и, когда больше насыпать уже было некуда, он скинул шапку и набуровил в нее... У бабки Варвары есть деревянная ступка и большой деревянный пест. В ступке толкут засушенные до рыжины рыбьи кости, а можно толочь и овес. Максим уже видел, как это делают. И бабка Варвара и мать будут рады, когда он высыпет им кучу овса на стол. Но мальчик не успел подняться с колен: его поймали. Пылосов ви­ дел мальчишку давно и неслышно подкрался по мягкому снегу. — Пусти, укушу! — грозился Максим, извиваясь в сильных руках мужика. — Зубы выбью,— спокойно, но сурово сказал Иван Засигтатыч, й мальчик покорно пошел за ним, просыпая овес и горячея всем телом. Пылосов заволок его в дом. В глаза Максима ударил яркий свет от лампы-«молнии». Он невольно зажмурился. Из другой половины из­ бы — чистой, большой — выбежали на шум старшие дочери Пылосова — Манефа и Калиса, те, о которых ему говорил недавно Пантисжа. Ком­ ната-боковушка, которая была от прихожей сразу налево, раскалы­ валась от ребячьего крика: там играли, барахтались меньшенькие ребята. Максим хоть и был сейчас вроде пойманного воришки, но все успел приметить: и что чисто в доме, и что пахнет вкусно чем-<то. печеным, и 101