Сибирские огни, 1966, №12

«Не надо, детки, у меня зубы получше ножа». «На, командир, у меня для вкусу сухарь есть». «Спасибо, хлопчик, я же такого сала всю свою жизнь не едал, ведь на сале вырос. Это не сало — это рай на земле». Гребов вошел в избу, с куском сала в руке, с блестящими губами, все в избе примолкли, потом тоже захохотали. — Ты брось, Игнат,— сказал Трофимов.— Понесет тебя, света не­ взвидишь. — А пусть несет. Не могу я бросить, я лучше умру, чем брошу. Д а разве можно такое сало бросить? Кому кусочек попробовать? Впрочем, нет, вон сами,— он кивнул на окно,— у ребят просите. А я не дам, не могу. Один из связных вышел из избы, вернулся с большим куском сала и стал резать его на всех, связной, пожилой, лет за сорок пять мужик, отрезал маленький кусочек, кончиком ножа положил его в рот и, по­ держа в с минуту, не жуя, проглотил. — Хорошее сало. Непременно в земле побывало, а яма берестой выложена. Этому салу года два. Ну, угощайтесь, кто робкий,— Он ре­ зал сало на ровные, длинные ломтики прямо на дощатом столе, и все подходили, брали и ели. — Кто-то, небось, еще в сорок первом прикопал. Надо же так со­ храниться. А ведь нашли. — У немца на такие дела нюх собачий. — Есть захочешь, будешь нюхать. Трофимов, полузакрыв глаза, не вслушивался в разговор. Подкреп­ ления из города могут подойти к немцам часа через четыре-пять, нужно обязательно оставить за собой разрыв в несколько часов, значит, пора выступать, к часу дня надо обязательно выступить. Впрочем, немцы вряд ли смогут сразу собрать серьезные силы, пока снимут войска с сцепления и подтянут из леса разгромленные подразделения Зольдинга; да, сейчас самая пора встать, сдернуть фуражку и постоять, в память Скворцова и Веретенникова. А может, кто-нибудь уцелел? И как там остальные? Глушов, Шумилов? Неужели все у Глушова погибли, все с т а восемьдесят человек? Трофимов знал, что так не бывает, и послал связ­ ных, успеют ли они вернуться, им придется идти быстро, очень быстро, отставшим — не догнать. В час они выступают. Трофимов незаметно наблюдал за Павлой, прикрыв глаза, она, к а ­ жется, дремала; она не поглядела на него ни разу с тех пор, но он знал, что она все время думает о нем. Ее присутствие сделалось ему чем-то необходимым, и он, еще раз бросив в згляд на Павлу и удостоверившись, что она теплая, живая, близкая ему бесконечно, тут рядом и ей ничего не угрожает, откинулся на стуле. Поспать бы, впереди у них много сча­ стливых дней, их ничто не разлучит, он сделал все как нужно и вывел отряды, и ему нечего стыдиться, и этим он обязан ей, Павле. С этим ощущением счастья и благодарности к ней Трофимов надвинул на гла­ за фуражку и стал дремать. В это время послышался шум за окнами, потом перед дверью избы, и двое партизан из отряда Гребова ввели высокого седого человека с впалыми щеками, Трофимову, спросонья трудно поднявшему голову, бросились в глаза его хорошие, ловко по ноге сшитые сапоги. — Из лесу, товарищ командир,— оказал один из партизан Гребова. — Странный какой-то, твердит одно — «Трофимова, Трофимова», может что важное. — Ну говори,— сказал Трофимов, выпрямляясь и щурясь от яр ­ кого света. Он подумал: связной от Глушова, и больше ничего не успел