Сибирские огни, 1966, №12

эти слова не произносятся зря, и уже ничего больше не надо было объ­ яснять; Трофимова догнал и пошел рядом начальник разведки Кузин, и Эдик Соколкин выпрямился, одернул рубаху, красиво по молодости бледнея, рванул висевший на суку автомат и пошел догонять, и Гребов зашагал по-крестьянски ловко и споро, как на привычную работу, при­ кусив горчащий окурок, неестественно прямо держа на забинтованной толстой шее голову, он, правда, повторил, не оборачиваясь, связным: «Коммунисты, за мной!» Об этих словах вдруг как-то сразу стало из­ вестно всем, все, кто мог двигаться и идти, поднялись и пошли. Шли раненые, которые могли идти, шли медсестры и врачи, потому что за этими простыми словами встало: или смерть или победа, и хватит есть кору, и пора дать этим проклятым немцам за всё, за всё, хватит чув­ ствовать себя дичью, хватит, хватит, хватит!.. Будь оно все проклято... Хватит! И, наконец, за этими словами — «коммунисты, за мной!» — вста­ ло перед каждым главное: это же м о я земля, м о я судьба, м о я жизнь, и тут уж ненависть перехлестнула все: и чувство безопасности, и неумение, если оно у кого было. «Да будь оно все проклято!» А те, кто не мог идти, приподнимались на локти, с перебитыми ногами, с по­ врежденными позвонками, сдерживая стоны, глядели вслед идущим го­ рящими глазами; им казалось, что они идут вместе со всеми, и теперь не один отряд, как немногим ранее, шел умирать и побеждать, а в се. Немцы, с наступлением солнца уже успокоившись и тоже порядком потрепанные, обрадовались передышке, примолкли и не сразу сообра­ зили, когда из леса в совершеннейшей тишине, освещенные сбоку всхо­ дящим солнцем, стали выходить с ровными интервалами цепи, они вы­ ходили, насколько хватал глаз, и в их размеренности и молчаливости было что-то стихийное и грозное. Стрельба со стороны немцев прекра­ тил а с ь— в первое время стало жутко стрелять в решившихся на смерть людей, а что они решились, сразу же понял каждый немецкий солдат; это почувствовалось по особому, броскому ритму движения партизан­ ских цепей, по тишине, внезапно обнявшей все, по прежнему большому опыту боев в лесах. Партизан было слишком много, немцы даже не по­ дозревали, что их в лесу столько. Здесь степень готовности умереть ре­ шала все, делая человека безразличным к себе, готовность умереть обостряет в нем до предела чувство боя, видение боя, желание уничто­ жить больше, и желание победить даже ценой собственной жизни. И по­ этому, когда немцы открыли огонь, было уже поздно, партизанокие цепи, шедшие размеренным твердым шагом, легко и ловко рассыпались и рванулись вперед, припадая к земле, и в эту минуту на немецких по­ зициях все от рядового солдата до полковника поняли, что опоздали, может, на пять, а может, всего на одну минуту. Немцы без команды бросили стрелять, поднялись и, сходясь теснее друг к другу, решившись на штыковой бой, пошли навстречу иакаты- вающимся партизанским цепям; ожидание в окопах стало совершенно нестерпимым именно из-за этого чувства опоздания. По цепям партизан закричали «ура-а!» — хрипло, со всех сторон, и только потом разрознен­ ные крики слились в один большой, трудный, безжалостный рев. Цепи рывком сблизились и смешались. 28 После длинного бесконечного дня, где сначала было солнце, сушь, безветрие, а потом только трупы, короткие яростные молчаливые схват­ ки и л е с — нескончаемый, все такой же веселый светлый зеленый лес»