Сибирские огни, 1966, №12

Скворцова; уже в следующую минуту он понял, что это всего лишь гри­ маса боли, агония. Зольдинг неподвижно стоял над умирающим, его все больше охватывало безразличие и чувство бессилия перед происшед­ шим. Вот убиты сотни немецких солдат, мужчин, отцов и сыновей по вине этого сопляка, по его, Зольдинга, вине, ибо все оправдания сбрасы ­ ваются со счета, когда несешь такие потери. И ни к одному из умерших немецких солдат, честно выполнивших свой долг, он не подошел, а к этому вот пришел и глядит, как он умирает, неразгаданный русский, с азиатским разрезом светлых глаз. Зольдингу было просто необходимо, чтобы пленный хоть на минуту пришел в сознание, от этого зависело сейчас оправдание Зольдинга перед самим собой. Он снова потолкал пленного носком сапога, затем достал маленькую флягу, нагнулся и на­ сильно влил ему в рот глоток коньяку; глаза Скворцова были открыты, и Зольдинг все смотрел и смотрел на него и ждал; наконец Скворцов, кажется, заметил его и узнал и равнодушно отвел ожившие глаза от лица Зольдинга, как от чего-то уже ненужного и постороннего. Зольдинг был ему не нужен и, значит, не существовал больше. И Зольдинг почув­ ствовал необходимость сделать что-то для себя, иначе и в самом деле этот мертвец окажется прав, и Зольдинг самому себе покажется не­ нужным, бесполезным, лишним среди этого боя, среди своих солдат, которые слепо, по его вине, гибли, честно выполняя свой долг. Теперь он понял, что ему надо, чтобы не сойти с ума; ему наплевать на пленного, он сам к этому пришел: да, да, да, чтобы не сойти'с ума, ему нужно убить Трофимова. Это определено давно и бесповоротно, он убьет Трофимова, и наступит законченность всей жизни, вот он — его рубеж. А пленный тоже ему был больше не нужен. Зольдинг достал пистолет и выстрелил ему точно в голову, и Скворцов, до самого выстрела равно­ душно смотревший поверх пистолета на зеленый просвет в ветках, тяж ­ ко шевельнул головой, и в глазах его появилось нетерпение. Зольдинг и в момент выстрела, и после него знал, что впервые пленный был благо­ дарен ему. 23 Зольдинг не ошибся, уже к вечеру партизанские части, сосредото­ ченные на узком участке прорыва, пошли в ночную атаку, волна за вол­ ной, тихо, без голоса; их отбили и первый раз и вторично, и по всей ли­ нии со стороны немцев взлетали и горели осветительные ранеты. Зн ая о значительном перевесе немцев в численности и большой подвижности их частей в полевых условиях, Трофимов после второй безрезультатной атаки глубоко, не признаваясь сам себе, почувствовал отчаяние. По ме­ ре того как ему докладывали о 'количестве убитых и раненых, это от­ чаяние тихо росло. Яснее становилась необходимость прорваться, любой ценой, до подхода подкреплений к карателям с других участков, броском пройти открытое как стол пространство и нырнуть в леса, сливающиеся где-то на юго-востоке с Ржанскими. Он приказал бросить в отвлекающую атаку ииломеграх в десяти от намеченного места прорыва сильный и дружный отряд Голубцова; приказано было патронов и гранат не жалеть. Когда радио принесло сообщение, что у Глушова и Шумилова все в порядке и что немцы, озверев, гоняются за ними по всему лесу, Тро­ фимов чуть повеселел: после полуночи началась третья атака, самая тяжелая; Трофимов изменил направление удара; в последнюю минуту стало известно о четырех дотах через проход на железнодорожной линии,