Сибирские огни, 1966, №12

дражение. Вот, так, увидишь однажды человека, и он сразу становится i f бе неприятным на всю жизнь. «Мы ненавидим людей, за то зло. ко­ торое .мы им сделали». Д а , Зольдинг читал Достоевского, но и Достоев­ ский, этот гений с глазами безумца, не приблизил Зольдинга к пони­ манию психологии русских. Вот этот, ровесник Пауля, он вырос после революции. Как же з нем связалось прошлое с настоящим, ведь без этой связи ничего не бы­ вает. Нет, нет, никакие идеи не переделают сущности человека, все в нем вместе, все рядом, и возвышенное и подлое. Прав Достоевский, и он, Зольдинг, пытаясь понять через него русскую душу, всегда упускал, что гений принадлежит в с е м и отражает в с е х . Зольдинг сейчас не понимал, зачем взял в экспедицию Скворцова. Вероятно, чтобы проследить за ним до конца. А так ведь его роль кон­ чилась, ненужный хлам на земле, и потом, при виде его Зольдингу всегда вспоминалась собственная несдержанность. — Что вы? — спросил Зольдинг по-русски, на полуслове останавли­ вая хотевшего что-то доложить молодого унтер-офицера, старшего из конвоя Скворцова. — Мне кажется, нужно слегка изменить маршрут,— сказал Сквор­ цов, не глядя на генерала.— Если мы так будем идти, километров через двадцать все равно придется обходить болото. Оно километров десять- пятнадцать протянется. «Все правильно,— с каким-то брезгливым внутренним чувством об­ легчения подумал Зольдинг.— Нет, он никогда не мог бы стать преда­ телем. Тот, второй русский, самоубийца, избрал честный путь. Точные данные разведки, о которой Скворцов, конечно, не подозревает. Но мы пойдем известным маршрутом, торопиться нам некуда». — Ну, как хотите,— негромко добавил Скворцов, поняв решение Зольдинга еще раньше, чем генерал что-нибудь сказал .— Мне что, мне, чтобы потом на меня не орали. «Мне что,— думал Скворцов, опять шагая в голове серединной ко­ лонны.— Мое дело сказать, а ваше как хотите». И оттого, что маршрут после его предупреждения ничуть не изме­ нился, его в какой-то мере насторожило. Не надо себя чересчур обнаде­ живать,— сказал он.— Нельзя уж так точно утверждать, что они пове­ рили ему наверняка. Зольдинг умен, в уме ему не откажешь, а впро­ чем, наплевать. Ведь они все равно идут, поверили ему или нет, а идут, и это самое главное. Он стал думать о том, что его в любой момент могут пристрелить сзади, в затылок, как это они отлично умеют, и он пытался бороться с этим чувством. Временами ему очень хотелось при­ гнуться и броситься куда-нибудь в густые заросли, и в один момент лег­ ко можно было сделать это, он вспомнил о собаках, их вели позади ко­ лонны, кажется, восемь или десять штук. Чувствуя холод в мгновенно взмокшей спине, Скворцов покосился на молодого унтера, тот на ходу курил, и Скворцов попросил его жестам дать сигарету, й унтер дал, уже прикуренную, и на ходу дружелюбно похлопал Скворцова по плечу. — Данке, Огто,— сказал Скворцов, медленно, с наслаждением втя­ гивая в себя сладковатый дым.— Ты хороший парень, Отто. Ду ист гут меньш,— добавил он, произнося немецкие слова на русский лад, и сам улыбнулся. — Кури, кури,— сказал ему унтер, сосредоточенно глядя вперед в смутные сумраки бесконечного леса, и Скворцов понял, что он боится и, верно, еще не женат. Он спросил об этом, унтер знаком приказал замолчать, и Скворцов замолчал. Собственно, кому и чем он обязан в жизни? Матери, которая