Сибирские огни, 1966, №12

светом, хотя в низких местах, покрытых густой молодой порослью, еще было сумрачно и пахло прошлогодней лиственной гнилью, а на боль­ ших и малых озерах, на ручьях и луговинах тек, перемещаясь глубже, молочно-серый туман, и солнце поспешно рассасывало его, прижимая к земле, и он все больше редел, оседая на землю, на траву. Одинокие голоса быстро таяли в зелени. Распустившиеся, ставшие густыми и вяз­ кими, старые леса поглощали посторонние шумы, как дождь,— неудер-- жимо и жадно. Только недавно, несколько дней тому назад во всю силу распустившиеся дубы еще не набрали в зелени своей листвы тех мате­ рых темных оттенков, которые у них появятся через месяц, а листва берез уже успела приобрести зеленую, сочную яркость, говорившую о самой зрелости, о самой поре. После отправки раненых, в полдень Павла встретила Трофимова, встретила случайно, хотя все равно днем собиралась идти к нему. Он куда-то спешил вместе с Глушовым и Кузиным, и когда она поздоро­ валась, Трофимов остановился, а Глушов, недовольно глянув на нее, пошел с Кузиным дальше. У них были озабоченные, уставшие лица — никто из них, кажется, не спал в эту ночь. Трофимов, до сизоты выбри­ тый и туго перехваченный ремнем в поясе, судорожно задавил неожи­ данный зевок. — Что ты, Лопухова? — спросил он, придерживая приклад ее авто­ мата.— Как себя чувствуешь? — Здравствуй, Иваныч. Вот, решила куда-нибудь к огоньку по­ ближе. Где у вас погорячее? Надоели котлы и тряпки. — Здорово ты решила.— Он оглядел ее, чуть прищурясь и улы­ баясь, и скрытно любуясь ею. Он еле стоял на ногах от бессонницы; от него несло табаком, а маленькие серые глаза в воспаленных припухших веках казались еще меньше.— А начальство спросила? — Что без толку спрашивать, Иваныч, я сама понимаю, где мне быть. Трофимов задумался. — Ничего ты не понимаешь, Лопухова. Сегодня к вечеру уходит группа к Желтанке, иди с ними. Там горячо, горячее некуда,— Трофи­ мов вздохнул; шагах в двадцати остановившись, его ожидали Глушов п Кузин, и он повернулся к ним спиной, чтобы не видеть. Он сказал сей­ час Павле правду, у Желтанки последние дни стало наиболее опасно и горячо, но он не сказал, что именно там намечался очередной прорыв, и лучше, если она будет там, в других местах выходить много труднее. Хотя, кто знает, может случиться наоборот; если главные силы прорвут­ ся, немцы именно на них сосредоточат внимание, какой дурак начнет прочесывать зря пустые леса. Вот так. Все? Тебе больше нечего мне сказать? Меня ждут. Вижу, Иваныч, хороший ты мужик. Слушай, ты скажи мне, я ведь никому... Скворцов в трудном деле? Павла заметила, как не то что дрогнул он, а чуть переменился в лице. — Ты просто скажи — жив? — И этого не знаю. — Правда? — Правда. Почему он тебя интересует? — Земляк, ведь росли вместе, невесту его перед отправкой видела, волнуется, тоже не сладко ей, жалко. — Как она, ничего? — Ничего. Выкарабкается, молодая. До свидания, Иваныч, не го­ рюй, вырвемся. Теперь вырвемся, увидишь.