Сибирские огни, 1966, №12

— Ваших указаний, господин комендант. — Вы кто есть по профессии? — Учитель. Учил ребятишек в начальной школе. — Очень хорошо. Зольдинг сидел ровно, с поставленными прямо носками зеркально начищенных сапог. — Вы коммунист, Скворцов? «Скворцов» у него звучало длинно «Скво-орцофф». — Зачем вы спрашиваете лишнее, господин комендант? — зло ото­ з вался Скворцов.— Если бы я был коммунистом, я бы не разговаривал с вами здесь. — Вы говорите, Скворцов, вы готовы предать свое отечество, на­ род. Вы его, можно сказать, предали, раз согласились. Что вы об этом думаете? — Ничего не думаю. Я не хочу больше думать. Ни о себе, ни о вас, ни об отечестве. Я не хочу больше пыток. Все равно вы проиграли, гос­ подин комендант, вы проиграли войну. А я, подлец, не могу умереть, как мой товарищ, и не лезьте мне в душу. Просто стараюсь купить у вас смерть без пыток, и все. Вы все равно меня убьете, что бы ни сулили. — Не понял. — Сулить, значит обещать по-нашему. — Теперь понял. Сулить, значит обещать. А вы уверены в таком исходе? Скворцов отвернулся, а губы Зольдинга тронула улыбка; однако, ■он не так уж травояден этот «Скво-орцофф». Зольдинга все время не от­ пускала мысль, что Генеральный штаб требует ликвидации Ржанского партизанскою района не позже двадцатого июня. Он спрашивал и вслу­ шивался в ответы, думая о свбем, машинально спросил об отношении к Достоевскому, тот равнодушно, пожав плечами, пробормотал, что «почти не читал». «И этот человек почти ровесник Паулю»,— Зольдинг ■опять вспомнил о сыне и Бехзахе, сегодня они не выходили у него из головы. — Мы проверили все, что вы сообщили о себе,— среди неопреде­ ленного необязательного разговора жестко сказал Зольдинг.— Село Филипповка стерто с лица земли осенью сорок первого года, и все жи ­ тели уничтожены. Мы не смогли найти ни одного человека из Филип- повки. А вы сидите передо мной. Как вы это объясните? — Что я должен объяснить? — Почему вы есть живой? — Простите, господин комендант. Если вы запрашивали, вы долж ­ ны знать, двое из собранной толпы сбежали. Я и еще один человек, повезло, видите,— Скворцов усмехнулся. — Кто же другой? — Мне прострелили плечо, он меня бросил в лесу. Не знаю, где он и что с ним. Фамилия его Медведев, Степан. Такой, паршивый мужи­ чонка. Попал в окружение под Киевом, пробрался домой, и вот... — Что значит — паршивый? — Плохой, господин полковник, скверный мужичонка. Было уже девять утра, и, очевидно, опять намечался жаркий день, с душным солнцем, слишком яркий, слишком долгий. Зольдинг уже устал; все эти психологические опыты опять вызвали утихший было зуд. Пленный сказал правду, ведь он сам руководил уничтожением Филип- повки, и был еще ранен, Зольдинг невольно прижал правую руку плот­ нее к боку. Пожалуй, именно этот неожиданный и глупый выстрел сде­ л а л его тогда командиром дивизии,'командующим Ржанским админи